Сперва мне показалось, что передо мной андроид. Что-то искусственное было в его движениях. Они были какие-то плавно-целеустремлённые, будто им руководили раз и навсегда определённые цели и ориентиры. В этих движениях не было ничего случайного, неосторожного… Но нет, то был не андроид. Все попытки создать кибера, динамика движений которого будет неотличима от человеческой, пока не увенчались успехом.

Чёрный балахон мёл деревянный пол. Он скрывал руки и ноги гостя. Лицо пряталось за улыбающейся маской без глаз. Конечно, умом я понимал, что человек в балахоне прекрасно видит через неё, но меня не оставляло ощущение, что он слепец, движимый каким-то шестым чувством. И ещё всё-таки трудно было поверить, что передо мной человек. Оно и неудивительно. Ведь ОНИ поставили своей целью изжить в себе всё человеческое.

— «Люди без лиц». Церковь «Стирания», — продемонстрировал я свои познания.

— У нас их прозвали «балаганщиками». Балахон, маски — ну чем не клоуны? Я пожал плечами.

— Точно, клоуны, — продолжил бармен. — Конечно, каждый гражданин свободной Германии имеет право жить так, как ему вздумается, — лишь бы не мешали жить другим. Да и привлекают «балаганщики» туристов. Ну, как белые носороги в Африке. Но всё равно — они просто полоумные клоуны.

Церковь «Стирания». Все информпакеты-путеводители упоминают о ней. В Конкарно единственный в мире монастырь этой церкви, которая приобретает с каждым годом всё больше сторонников во всех уголках Земли. Здесь собрались наиболее «продвинутые» адепты. Точнее, наиболее ненормальные. В основе их идеологии лежало то, что путь ко Вселенскому Я, к Изначальной Сути лежит через стирание индивидуальности каждого человека. Сознание, лишённое отличительных черт, приобретает первозданные черты, как шелуху сбрасывая с себя грязь перевоплощений и воспоминаний.

— Они утверждают, что, сбросив с себя остатки личности и слившись воедино, овладеют частицей абсолютной Основы Основ, — сказал я.

— Может быть, — пожал плечами бармен. — Пусть меня тоже посчитают сумасшедшим, но какая-то чертовщина в их притоне, именуемом монастырём, творится. «Балаганщики» нам ещё покажут.

Пока мы говорили, гость неподвижно стоял около дверей. Потом по замысловатой кривой он двинулся по помещению бара, где находилось человек восемь. «Человек без лица» будто бы хотел посмотреть на каждого. Сделав круг, он приблизился к выходу, замер, не оборачиваясь, безжизненным голосом прокаркал:

— Мы идём. Мы несём дар. ГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ ЕГО.

И вышел из бара.

— Я же говорю — клоуны, — за нарочито бодрым тоном бармен пытался скрыть замешательство.