— Злато-серебро поманило? — усмехнулся Одрин. — Так кто ж знает — какое слово…

— В топляков верю, а в поклады да ухоронки — не так чтоб, — признался Резан, — Сколько мы их выискивали сопляками ещё вовсе — тьму несчётную! А что нашли? Хвост собачий да визг поросячий… Только и дело было князю, что добро в озеро метать… Й-ой, ты б спел, Гостимирко!

…Не очень хорошо запомнил Олег, что пел Гостимир, перебирая струны своих гуслей, с которыми не расставался. Грустной была песня — и вроде бы слышал её Олег где-то. Врезался в память последний куплет — горький и страшный, словно бой без надежды на победу:

Олег слушал и думал, глядя на ребят вокруг, что нет для него никого дороже не свете этих промокших и усталых парней — никого роднее и ближе. Ссоры, не всегда безобидные подначки, всё то, что происходит вокруг — это были его друзья. Настоящие друзья. И при этой мысли словно огонёк зажигался в измученной постоянным напряжением душе.

Оказывается, это не так уж важно — долго знать человека. У Олега было много приятелей, с которыми он вроде бы дружил годами. Но настоящим другом был Вадим — и вот эти парни, жестокие, не всегда, понятные, но отважные и верные. Они воевали вместе за одно дело — и мысль, что он, Олег Марычев с Земли, в случае чего умрёт на их руках, странно успокаивала. «Кажется, я всё-таки спятил, — без особого сожаления подумал Олег. — Ну да и по хрену — это к лучшему. Нормальному человеку тут лучше всего побыстрее сойти с ума. Иначе он… иначе он сойдёт с ума.»

— Эрик, — тихонько позвал он. Рыжий горец, размещавший гранаты по сумкам, поднял голову и вопросительно вздел брови. — Знаешь… — Олег на миг замялся, — если меня вдруг ранят… короче, безнадёжно… ты меня добей. Хорошо? Не оставляй.

Йерикка не стал говорить утешительных глупостей. Он наклонил голову со странной смесью достоинства, уважения и юмора:

— Конечно. Ты сделаешь то же для меня… — он помедлил и, глядя прямо в глаза Олегу, пристально и жёстко, добавил, — …брат?

Олег ответил не сразу, потому что это были не только слова. Но ему вспомнились бессмысленные глаза и приоткрытый рот парня, добитого Йериккой, унизительное, хуже смерти, зрелище. И он твёрдо ответил:

— Да.

Широко улыбнувшись, Йерикка на миг притянул Олега к себе и тряхнул за плечи…

* * *

Ночью над рощами несколько раз пролетали вельботы. Из отрывочных сведений, пойманных рацией, стало ясно, что противник оккупировал Мёртвую и Лесную долины и был остановлен на Белом Взгорье — то есть, чета Гоймира оказалась в тылу врага. Как-то само собой подразумевалось, что утром все стали собираться уходить — «отдых» заканчивался.