Светлый фон
Так или иначе, но Гостимир, поев, прислонился спином к камню, нагревшемуся от огня — и, не доставая гуслей из промасленного чехла, запел. Он удивительно пел — словно песня служила ему вторым языком, таким же родным и привычным, как горским диалект… А Олег не увидел уже ничего странного в том, что Гостимир пел знакомое…
— Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю… Что-то воздуху мне мало — ветер пью, туман глотаю, — Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю! Чуть помедленнее кони, чуть помедленней! Вы тугую не слушайте плеть! Но что-то кони мне попались привередливые — Я дожить не успел, мне допеть не успеть… Я коней напою, я куплет допою — Хоть мгновенье ещё постою на краю…Гостимир действительно пел «под Высоцкого» — в сто раз лучше, чем все, кого из подражателей слышал Олег на Земле. Он придал своему звонкому мальчишескому голосу хрипотцу и странно акцентировал отдельные звуки: «обр-р-рыва, пр-ропастью, кр-раю, па-а са-ама-аму, ч-то-та, па-а-амедлен-н-неё, й-а, ма-га-новенье…» Получалось красиво и бесшабашно-привлекательно, слова завораживали…
— Сгину я — меня пушинкой ураган сметёт с ладоней, И в санях меня галопом понесут по снегу утром, — Вы на шаг неторопливым перейдите, мои кони, Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту! И мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, — Да что ж там ангелы поют такими злыми голосами?! Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий, Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!