А потом Такаар отвернулся, и его вырвало желчью. Этот район леса все еще пронизывали заклинания, отчего у него кружилась голова, а желудок выворачивало наизнанку. Он крепко зажмурился, стараясь взять себя в руки и выровнять дыхание. Взглянув сверху вниз на мага, он увидел, что тот еще цепляется за жизнь, задыхаясь и царапая ногтями пробитое горло.
— Я могу забрать у тебя то, чем ты владеешь, — прошептал Такаар.
В большей или меньшей степени этой энергией обладало все живое. Она была столь же обыденной, как воздух, которым они дышали. Но в теле, лежащем перед ним, этой энергии было куда больше. Словно оно могло собирать и удерживать ее, а потом концентрировать и направлять, превращая в нечто неизмеримо более плотное, по сравнению с обычным человеком, эльфом или животным.
— Я научусь тому же, что умеешь ты, — сказал Такаар.
— Отстань.
— Такаар! В сторону!
Такаар упал влево. В следующий миг в землю на том самом месте, где он только что находился, вонзилось лезвие. Через него перепрыгнула Марак и ногой с разворота ударила солдата в голову. Он потерял равновесие, и уже в падении его настигли клинки Катиетт, отправив в объятия Шорта, где его ждало вечное проклятие.
Марак обернулась и подала ему руку. Такаар принял ее и встал.
— Здесь мы закончили, — сказал Ауум. — Теперь они будут бежать до самого Ултана, пока не остановятся.
— Гоните их до самого города, — распорядился Такаар. — Катиетт, надо не дать им перегруппироваться.
— В обычных условиях я бы согласилась с тобой, но сейчас у нас есть дела поважнее. Пелин! Пелин, ты нужна мне.
Слева к ним подошел воин Аль-Аринаар. Его лицо показалось Такаару знакомым, но вспомнить, как его зовут, он не мог.
— Метиан, — позвала его Катиетт. — Иди сюда.
Метиан. Точно. Близкий друг и доверенное лицо Пелин. Ничего удивительного, что он взирал на Такаара безо всякой душевной теплоты и приязни.
— Она здесь, рядом, — сказал Метиан, — и наверняка услышала тебя.