Тут же длиной очередью ударил Настин РПК.

"Рано", — подумал сержант, — "еще и не видно-то как следует".

Но в то же мгновение он сообразил, что Настя ведет огонь не вдоль дороги, а в сторону, в направлении соснового редколесья. Там, всего шагах в двадцати, мелькнули между деревьев несколько фигур. Сергей тут же скосил глаза в противоположную сторону.

"Справа!" — предостерегающе крикнул он, но Захария уже развернул свой тяжелый пулемет и секунду-другую спустя патронная лента, извиваясь, быстро поползла в казенник, а пулемет стал отплевываться гильзами.

Похоже, их брали в клещи. Надо было отходить, но прежде, чем скомандовать отход, сержант прицелился, и его "Пламя" минуты две вело беседу частыми громкими хлопками, посылая один за другим увесистые осколочные снарядики в сторону едва оправившегося после взрыва отряда противника. Затем он все же крикнул:

"Отбой! Первым отхожу я, Витя прикрывает! Уходим влево!"

Слева огонь противника был послабее, и Мильченко, послав туда несколько выстрелов из "Пламени", нырнул в придорожные кусты. Вскоре Настя присоединилась к нему. Она продолжала сдерживать короткими очередями левую группу преследователей, а Мильченко прикрывал огнем Виктора, пока тот перебегал проселок.

Маленькая группа соединилась, и огрызаясь огнем в разные стороны, стала вдоль дороги отходить на северо-восток — в единственном направлении, еще не перекрытом противником. Они еще не знали, что атакованная ими колонна вся целиком нацелена на поиск и уничтожение их самих, что механизированная группа усиленного полка Центральных уже двинулась на предельной скорости на Смеляково, получив сообщение, что диверсанты противника скованы боем.

Однако и противник многого не знал. Он не знал, в частности, что Сухоцкий поверил доводам Мильченко, и вот уже почти неделю держал возле Смеляково в засаде целый батальон, поснимав людей отовсюду, откуда смог, стянув в окрестности аэродрома почти всю артиллерию, и перебазировав большую часть авиации в Днепровку, а оба вертолета перекинув на секретную запасную площадку…

Стремительными перебежками тройка уходила на север, но преследовали не собирались отставать. Уже все трое были ранены — Захария и Настя легко, а у Мильченко было прострелено правое плечо, и "Пламя" пришлось отдать Виктору, а затем вовсе бросить, когда была израсходована последняя граната к нему. Сергей мог лишь отстреливаться из пистолета левой рукой. Чувствовал он себя паршиво, и оттого был необычно злым. Он замирал в лесных зарослях, подпускал противника поближе, и лупил из "Вальтера" на шорох, на малейшее шевеление в кустах.