Проводник исчез.

Попросту растворился, неслышно нырнув под сырой полог тумана.

Капрал прижал зубами мгновенно рванувшееся из горла ругательство. Чтобы принять решение, ему понадобилось несколько мгновений. Впрочем, особо раздумывать здесь не приходилось – выбор вероятных действий не был широк. Наверняка оба выхода из ущелья перекрыты. Поэтому отходить – не менее гибельно, чем продолжать двигаться в заданном направлении. Будь он проклят, этот проводник!

Оставалось лишь одно – прорываться с боем.

– Ярь! – негромко скомандовал капрал.

На подготовку ко входу в особый боевой режим, именуемый ярью, бойцам достаточно было трех-четырех секунд. Но едва Ион отдал приказ, снова заклацало по камням тропы, уже совсем рядом, всего в нескольких шагах за спинами солдат. На этот раз точно не случайный булыжник, сорвавшийся сверху из-под подошвы вражеского ботинка, – клацанье было звонким, металлическим.

– Ложись! – взревел капрал и сам бросился ничком, зажмурившись, закрыв ладонями уши.

Громыхнуло тяжко и страшно, твердь подпрыгнула, подбросив вжавшиеся в нее тела. Над головой Иона певуче просвистели осколки. Тропа еще дрожала, сыпались еще сверху камни, когда полуоглохший Ион вскочил на колено, сочно лязгнул затвором ладно влетевшего в руки автомата и выпустил веером длинную очередь в блекло замаячившие в тумане человеческие силуэты.

И тут же катнулся в сторону, припал к земле, пустил еще одну очередь. Вновь сменил позицию. И улучил мгновение, чтобы обернуться:

– Парни, как вы?..

– Бо-ольно-о… – протянулся подрагивающий стон.

Капрал узнал голос – парнишка-рядовой, взятый на боевую вылазку впервые. Зовут его… Имя парнишки почему-то вылетело из сотрясенной взрывом головы Иона.

Со стороны противника дробно застучали накладывающиеся одна на другую автоматные очереди.

– Кто еще ранен? – сдавленно прокричал-прошипел капрал.

И тут снова грохнуло…

Иону показалось, что кто-то невероятно сильный схватил его за ноги, раскрутил и швырнул о скальную стену ущелья. В лавине камней скатился капрал обратно на тропу.

Кажется, на какое-то время он потерял сознание. Придя в себя, первым дело пошарил руками в поисках оружия. Ничего, только камни. Ион открыл глаза. В туманном мареве, рвано затененном плавающими клочьями дыма и пыли, суетились – совсем рядом с ним – несколько солдат Федерации в серых маскировочных куртках. Вот один вдруг метнулся в сторону, опустил короткое дуло автомата к заваленной булыжниками тропе (Ион запоздало заметил там, между камнями, едва шевелящегося человека). Солдат настороженно наклонился к телу, долгих десять секунд внимательно рассматривал его, даже потрогал лежащего, потормошил… И, выпрямившись, безнадежно покачал головой, вытирая окровавленную ладонь о бедро. И дал три одиночных выстрела. Трижды конвульсивно дернулся застреленный. Капрал со странной отстраненностью подумал о том, что он не узнал и, должно быть, никогда уже не узнает, какой именно боец из его группы только что сорвался из жизни в равнодушное небытие.