— Ах, вы! Непростительная дерзость!

Веселье быстро стихло, когда у его участниц появилось несколько переломов и обязательный фингал под глазом. Никак не желавшая утихомириваться Сури получила такие украшения под оба. Еще Селена пыталась затолкать демонице ее же хвост в одно место, но быстро отказалась от этой затеи. Осознала, что суккуба искренне наслаждается данной процедурой.

— Все вон! — зарычала мертвая эльфийка и собственноручно выкинула ренегатку Огненной Орды за порог. — Вон отсюда! Марш на кухню, шаболды! Вас там нечищеные котлы уже сто лет дожидаются! И если сегодня за ужином они не будут блестеть ярче, чем лезвие моего меча, то я вам покажу, почему из десятка кандидатов в рейнджеры до получения плаща доходили всего трое!

— Но… мы же не одеты… — попыталась возразить ей черноволосая соотечественница.

И отправилась следом за демоницей. Селена никогда не была кроткой овечкой, иначе вряд ли смогла бы занять в вооруженных силах Светлолесья свой пост. Смерть лишь усилила негативные черты ее характера. Плюс сегодняшнее преотвратное настроение.

— Кому сказала! — Селене не потребовалось много времени на то, чтобы выгнать из общежития его обитательниц.

Острога проявила свойственную шаманам мудрость и вовремя смылась сама. Однако бурю эмоций Селены учиненная расправа пригасила лишь чуть-чуть.

— Эх, попадись мне только этот Илларион! Я б его лично отымела так, как своих кадетов сопливых не имела! Как некромантов пленных не имела! Как… как… Как вообще никого не имела!!!

Дверь со скрипом поехала обратно и отрезала помещение от других частей дирижабля. На замершую Селену уставился пламенеющими глазами некто сочетающий в себе черты демона и темного эльфа. И не Холхюк. Илларион молчал, потому как сказать ничего не мог. Его оппонентка молчала, потому как пребывала в легком шоке и напряженных раздумьях. Она наконец-то нашла пропажу. Вернее, похоже, пропажа сама решила найтись, каким-то образом пробравшись на летящий дирижабль и не подняв тревоги. И явно намеренно показалась ей на глаза после столь опрометчиво данного обещания. Неужели намекает? Или… заигрывает? После очень и очень длительного тюремного заточения последнее было бы вполне ожидаемо. Тем более что Селену при жизни не зря звали первой красавицей Светлолесья. И сейчас она от себя прежней внешне почти не отличалась.

«Нежить, — сосредоточенно думал Илларион. — Странная какая-то, но, несомненно, нежить. Что ей от меня надо-то? И почему в таком случае на меня суккуба и те девочки не реагировали, словно я был пустым местом?»