— Скоро будет драка, — пообещал вслух.

— Я соскучился, — обнимая через два часа разговоров и выпивки у себя в комнате женщину, признался Блор. И раньше, и сейчас она действовала на него возбуждающе.

— Приятно слышать, хотя ты и не звал меня.

— Кто сможет судить лучше самого себя о лежащем на сердце?

— И все же?

— Не место женщинам на войне. Уж я насмотрелся. Зря ты приехала.

— Вот еще, — фыркнула она. — Я веду твое хозяйство и обязана следить за ним независимо от места. Я твоя экономка и не позволю обойти себя кому бы то ни было!

А вот это уже прямая заявка на исключительные права, подумал Блор. Меня ставят на место. Конечно, уровень заметно поднялся, и уступать свою должность она не собирается. Пропустить мимо себя богатства своего хозяина Шарлотта позволить себе не может и не хочет.

Где-то там, в глубине души, у нее сидит чисто крестьянское желание подгрести под себя все возможное. Наверное, неплохо. Уж воровать точно не станет — и так все дам. А экономка она правильная. Не стесняется хозяину пенять на перерасход и небрежность, невзирая на субординацию. Так и должно быть. Личное и деловое смешивать нельзя.

Блор поцеловал женщину и почувствовал знакомый аромат. Невольно выбросил из головы все расчеты. Хоть иногда он должен не задумываться о будущем. Она охотно ответила и тут же отстранилась, дразня.

— Про тебя ходят странные разговоры, — потянувшись вроде бы случайно, при этом постаравшись выглядеть поэффектнее и отметив правильную реакцию, сказала Шарлотта. Роды не испортили ее фигуры. Может, стала в некоторых местах круглее и на вид приятнее. Вот и надо правильно развернуться. Совсем не простое дело себя подать.

— В смысле?

— За тобой не числится нормального поведения победителя. Великий завоеватель неминуемо обязан изнасиловать пару тысяч девственниц.

— Можно явить величие при помощи снятых штанов, а можно — победами, — ответил Блор, заинтересованно поглаживая женское тело.

Делиться — мол, я вовсе не отказываюсь, когда при посещении очередного племени или поселка мне предоставляют в полное пользование очередную дочку местного вождя вполне добровольно, — он не стал. Скорее всего, и сама знает. Раз уж просветили насчет остального.

— И в число побед входит завоевание красавиц. Не заставить, а покорить своей огромной красотой и замечательным обаянием. Ну и остальными величайшими достоинствами. Не забудь расписать их в превосходной степени прямо с утра всем подряд.

— Мудрость твоя не знает границ, — хихикнув, сказала она. — Повинуюсь.

— Чаще всего за мудрость взрослого платят страданиями в молодости. Никому такой судьбы не пожелаю, но что есть, то есть. Я мудр и прозреваю будущее.