Женщины везде одинаковы. Во всех мирах и, наверное, на всех планетах. Если изящный бюст или тонкая талия не подчеркнуты, или прическа не выделяет длину шеи и безукоризненность ровных плеч, или линии бровей и росчерк глаз недостаточно выразительны — это трагедия, примерно на уровне извержения вулкана или всемирного потопа.

— Аваля! — строго сказал Юрм. — Ты куда? Ну-ка брысь к себе в комнату.

Сергей повернулся — из приоткрытой входной двери выглядывала смешная любопытная мордочка.

— Пап, — девочка с мольбой глядела на Юрма, — я уже все сделала. Все-все-все.

— Юрм, ты чего? — улыбнулся Сергей. — Заходите, заходите, мадемуазель, рассказывайте… Кстати. Аваля, иди-ка сюда…

Малышка мигом оказалась рядом — Юрм только вздохнул, — Сергей поднял и усадил ее на колени.

— Скажи-ка мне, маленькая… Ты ведь мне никогда не рассказывала? Как ты оказалась у папки с мамкой.

— Говорила, просто вы, дядя Ант… — «Аваля…» — укоризненно цыкнул Юрм, — …меня не слушали, только тетя Эния с мамой…

— Ну-ну, — поддакнул ей Сергей, — так…

— Через зеркало… такое большое и страшное зеркало, оно как живое, вообще-то оно не живое, но иногда оживает и становится как живым, похожим на воду, и в него можно даже нырнуть и… вынырнуть, и вот я вдруг увидела большую, очень большую комнату, и в ней никого не было, но я очень-очень испугалась и заплакала… И было очень страшно, еще страшней, чем там — за туманом, и я побежала… Комната была в большом замке, и вокруг никого не было, и я все равно бежала, и было еще страшней и страшней…

— Подожди-подожди, Аваля. — Сергей щелкнул ее по носу, она тут же взвизгнула от удовольствия. — Давай по-порядку. Что, ты говорила, такого там, за туманом?

…Минут через десять двери торжественно распахнулись, открыв на пороге Энию. Стул подкосился, и Сергей с грохотом оказался на полу, с задранными кверху ногами, с разутыми и глупо хлопающими глазами и с невероятно обрадованной девочкой на груди.

Это была не принцесса. Это была королева. Королева всех женщин, всех людей, эльфов, фей, сказок и всего, что может только двигаться, говорить и рассуждать… И она это знала. Чуть склонила голову к плечу и с улыбкой обвела комнату. По воздуху шарахнула невесомая картечь женской стрельбы глазами, сметая на своем пути все какие есть мысли, разум и волю…

Разлетелась на мелкие кусочки выроненная ваза — остолбеневший Юрм закрыл рот и кинулся собирать осколки.

Не нимфа. Именно — королева. Она не оделась броско или вызывающе — косметики и драгоценностей было совсем немного. Но почему-то синева глаз стала еще синей, волосы, забранные сзади в невидимую сетку, более густыми, шея, лицо, фигура… Все — ровно столько, чтобы стать совершенством. В ней не было вызова. В ней была спокойная уверенность эталона. Знающего, что вся остальная красота — на всей земле, какая бы она ни была, каких бы ни содержала жемчужин или изюминок — берет за идеал его.