— Внимание экипажу! Подъём! Тридцатиминутная готовность!

Непонятные звуки стихли, сообщение повторилось ещё дважды, потом опять наступила тишина.

— ПапА!

В комнату, где спали родители, просунулась всколоченная голова юноши.

— Я схожу, узнаю, что происходит?

— Тебе так хочется?

Зевая, спросил отец, но его всполошенно перебила супруга:

— Алёша! Не выдумывай ерунды и не делай глупостей! Оставайся на месте.

Сын промолчал, закрыв за собой двери, но спустя мгновение родители услышали звук закрывающейся двери. Аликс рванулась, но Николай успел схватить жену за рубашку, кстати, ту же самую, прозрачную. Как супруга не возмущалась столь развратным одеянием, но не отказала себе в удовольствии одеть точно такую же, на смену предыдущей.

— Куда ты в таком виде?

— Но Алексей…

— Оставь мальчика в покое, он уже взрослый. Ничего с ним не случится.

— Но…

— Давай без — но-!

Николай вспылил, что с ним случалось крайне редко.

— Дай ему посмотреть, если есть возможность! Может, сын увидит то, что сможет убедить Ольгу уехать отсюда!

Эти слова оказались правильными и успокоили жену. Поворчав немного для приличия, она снова улеглась в постель, но заснуть не могла. Что-то угнетало женщину. Но что? Вдруг она вспомнила слова, что Торвальд произнёс во время разговора с ними: — …Сегодня из Керчи отходит эсминец — Живой-, на котором спасаются тысяча семьсот человек. Разразится страшный шторм, во время которого корабль утонет. Не выживет ни один человек…-.

— Ники!

Она толкнула задремавшего было вновь мужа. Тот вздрогнул, резко поднялся на кровати:

— Кажется, я знаю, что происходит! Помнишь, он сказал, что должен утонуть корабль?