Единственный смысл там – вверху, за полупрозрачными лепестками.

И так легко идти на этот свет…

В чем дело?

Обо что я споткнулся?

Наклонив голову, смотрю под ноги и понимаю, что гора, на которую я восхожу, состоит из бетонных обломков, из мелких кусков разрушенных домов. И все это перемешано с внутренностями тех самых домов: кое-где торчат остатки мебели – именно о деревянную спинку кровати я зацепился. Тут и там выглядывает тряпье, какие-то провода, клочья одеял, одежды…

А вон торчит кукла. Заурядное пластиковое изделие с акриловыми волосами. Но почему она так привлекает внимание?

Я подхожу, выдергиваю искалеченное, оплавленное кукольное тельце. Всматриваюсь в пластиковые глаза на уцелевшей головке. И вдруг вспоминаю.

Отчетливо, как наяву.

Микулино… За сожженной школой – тела с рваными ранами на шее. А среди них светловолосая девочка, даже мертвой рукой сжимающая свое богатство – точно такую же куклу.

Я озираюсь.

Этого не может быть. Случайное совпадение…

Но будто пелена спадает с глаз. И я наконец различаю то, что казалось мелкими камнями.

Осколки костей – там и тут среди мусора, среди бетонной крошки и останков убитого города. До самой вершины, до самого сияющего алого цветка куски бетона перемешаны с человеческими костями.

И сжав в руке куклу, я сажусь на склон. Будто силы кончились, словно ноги вдруг перестали держать.

Наверное, я сижу долго – целую минуту.

«Ты уверен, что не сбился с пути?»

Я не знаю.

Голоса… Правду сказала старая знахарка – иногда они обжигают больнее пламени. Темная завеса, которая закрывала мое прошлое, растворяется, уносится с потоком памяти.

Вот что-то шевельнулось в груди. И горячее катится по щеке.