– Работать будем дальше, – Илья посерьезнел. – Завтра сюда еще один малый госпиталь приедет. Ну, не весь, половина состава. Вторая половина поедет сменной ко второй половине «Вереска», которая сейчас у Ри.

– Его тоже привезут сюда? – спросил Кир.

– Нет, – отрицательно покачал головой Илья. – Он нетранспортабелен в принципе. Там, как я понял, вообще без шансов. Мозг разрушен, даже ствол и тот поврежден. Там, кажется, сохранен частично синтез тройных гормонов… и всё. Не пытайте, я всё равно ничего не знаю. Олле с Заразой и Руби с Васькой сейчас там, и еще отсюда, кажется, шестеро туда полетели. Вернется кто-нибудь, расскажут.

Скрипач сел на корточки, привалившись спиной к стене, и закрыл глаза. Кир присел рядом с ним, положил руку на плечо.

– Не надо, всё в порядке, – едва слышно сказал Скрипач. – Кирушка, правда.

– Идите все спать, – распорядился Илья. – На будущее – в сутки спать минимум по шесть часов, причем один период обязан быть не меньше четырех часов. Иначе к дежурствам не допустят, даже на дублирующее отслеживание. Это не полевой госпиталь, тут другие порядки.

– Но на дубль нас ставить будут? – с надеждой спросил Фэб.

– Исключительно на дубль, вы родственники, а правила ты сам знаешь, – пожал плечами Илья. – Так, всё. Спать. Трястись сейчас нет никакого смысла, ребята. Вы, как говорится, не первый год замужем и понимаете, что дальше, чем сейчас, ему умереть уже не получится.

– А где тут спать-то? – Скрипач оглянулся.

– Черт его знает, – пожал плечами Илья. – Сейчас спросим, они только совещаться закончат… Ага, – перед ним повисла узенькая строчка визуала. – Да вот прямо в соседней комнате, выходит дело. Идите, ложитесь. Доброй ночи.

* * *

– Ну как там? – Берта стояла сейчас на границе стерильной зоны, в метре от Скрипача. Дальше идти ей было нельзя.

– Всё то же самое, – ответил Скрипач.

– Понятно…

«То же самое» – это значит, что снова ничего не изменилось. Совсем ничего. Уже полторы недели прошло, а динамики нет, ни положительной, ни отрицательной. И неизвестно, будет ли она вообще.

– А что в городе? – Скрипач, конечно, имел в виду Ри.

– Так же. – Берта отвела взгляд. – Рыжий, Джессику пустили к нему. Почему меня не пускают?

– Ну… – Скрипач замялся. – Маленькая, если хоть что-то сдвинется, они пустят. Я просил, но они говорят, что пока нельзя.

Скрипач лукавил – на самом деле пускать было, считай, и не к кому. Его самого ближе чем на метр не подпускали…

Искалеченное тело лежало сейчас даже не на поддержке, а в компенсаторной «среде», проникающем составе, позволяющем частично сохранять клеточный обмен во время полного отказа работы собственных органов. После стараний трёх сменных бригад на этом самом теле в буквальном смысле не осталось ни одного живого места – порты доступа стояли где только можно, а где нельзя, находилась «среда». Прикасаться руками к телу не разрешалось, вся работа шла исключительно на зондах, и никак иначе. Температура – пятнадцать градусов, лишь через верхний порт шел кровезаменитель, согретый до тридцати пяти.