С этими словами он запустил руку в задний карман джинсов и извлек оттуда небольшой прозрачный пакетик с чем-то, напоминающим чай. Выцепив гранулу, он подкинул ее к щепотке да хун пао.

– Эй, какого хрена ты творишь! – отреагировала Сотникова. – Ты нам «травы», что ли, подкинул?

– Спокойно, без паники, – не переставал улыбаться Мишаня. – Это абсолютно безопасно.

– Ни хрена себе прикол! – только набирала обороты Юля. – Мужик, послушай меня внимательно. Если ты сыпанул мне «марьиванны», я тебе таких ментов сюда нагоню – ты вмиг закроешься и сбежишь во Внутреннюю Монголию.

– Юлия, уверяю вас, нет оснований думать, что я подсыплю вам наркотик.

– Тогда как называется травка у тебя в пакете?!

– Это мой секретный ингредиент.

– Ты прикалываешься надо мной, не пойму?!

– Юль, – вмешался Серега, – Мишаня не будет подкидывать нам с тобой… сомнительный продукт. – Подумав, он добавил: – По крайней мере в этом заведении.

Юлю удалось чуть успокоить. Мишаня продолжил выполнять чайную церемонию, но уже без былого задора и смакования. Движения его рук стали топорными и резкими, нивелируя красоту и магию действа. Чайный мастер продолжал натужно улыбаться, но Кравчук понимал, что сейчас он просто пытается побыстрее закончить и удалиться.

Мишаня засыпал чай из чахэ в заварочный чайник, залил водой, держа прозрачный чайник в полуметре над посудой. Первую заварку, как и положено, слил, а второй дал настояться секунд двадцать. Заварившийся чай он разлил по длинным чашкам, накрыл их широкими и аккуратным движением перевернул обе пары.

Вытащив длинные чашки, Мишаня предложил молодым людям насладиться чаем, обозначая, что на этом церемония гунфу ча подошла к концу. Мастер отвесил молчаливый поклон и ретировался за барную стойку.

Юля подозрительно косилась на чашку с чаем.

– Я не буду это пить, – покачала она головой. – После того как твой растаман подкинул туда «секретный ингредиент», даже не прикоснусь.

Сергей взял свою чашку, сделал пару осторожных глотков.

– Да вроде норм.

– Прекрасно. Тогда выпивай весь, из моей чашки – тоже. Я потом поржу над тобой, когда начнешь по полу в судорогах кататься.