Сначала она не верила, что для нее все кончилось. Продолжала упорно появляться на пати, куда ее еще пропускали по старой памяти, дарить улыбки, шаловливо играть ресницами и бедрами. Иногда ее даже снимали… но не больше чем на вечерок. Ибо те, кого она раньше считала подругами, бдительно следили – с кем, когда и куда она ушла. И на следующий день ее новый любовник тихо исчезал.

Через неделю, когда она прилетела на своем аэроле на Клайн Баэл, шикарный искусственный остров развлечений, на котором должно было состояться очередное пати, охранник на стоянке, вместо того чтобы привычно забрать у нее ключи и отогнать ее «птичку» на парковочное место, внезапно покачал головой и промямлил:

– Прошу простить, мэм, но это закрытая вечеринка. Вход только по приглашениям.

Эсмерина едва сдержалась, чтобы не наорать на него. Черт возьми, все вечеринки и пати, в которых она участвовала, были закрытыми, но у нее никто и никогда не требовал никаких приглашений… Ну конечно же, охранник никогда бы не рискнул потребовать приглашение, если бы не получил прямого указания. Так что она натянуто улыбнулась, кивнула знакомой, выбирающейся из своего аэрола, и, соврав, что ей только что позвонили из домового офиса и сообщили, что ее квартиру залили соседи сверху, забралась обратно в свой аэрол. Знакомая проводила аэрол Эсмерины кривой усмешкой и заспешила на вечеринку, наполненную музыкой, светом и негой, дабы поделиться очередной новостью по поводу этой вышедшей в тираж шлюхи Эсмерины. В историю с затопленной квартирой она не поверила ни на секунду…

Деньги, которые Эсмерина успела отложить, закончились довольно быстро. Она никогда не отличалась бережливостью. Вот и сейчас, окончательно поняв, что ее вышибли из обоймы, она продолжала появляться на балконе «Империал адмирала» и накачиваться спиртным. В одиночку. Бывшие подруги, зачастую занимавшие соседние столики, ее демонстративно не замечали. Что, впрочем, совершенно не мешало им бросать на нее время от времени злорадные и презрительные взгляды.

Спустя полгода пришлось продать и квартиру. Идти на скромную должность менеджера в фирму средней руки после всего того блестящего общества, к которому она принадлежала еще так недавно, ей было просто невыносимо. К менеджерам в ее прежней тусовке относились свысока, называя их современными сервами или «офисным планктоном». И упасть на такое «дно» представлялось ей выше ее сил. Так что она продолжала беспутно растрачивать все еще остававшиеся у нее возможности сколь-нибудь прилично устроиться. Единственным утешением была «дурь», на которую она накинулась с удвоенной силой, не замечая, что все больше превращается из энергичной, полной жизни молодой женщины, готовой локтями и зубами прокладывать себе дорогу, в никому не нужную, убогую развалину.