Другой бы на моем месте: товарищ капитан, к примеру, или старший лейтенант Светлов — наверняка б вытряхнули из гнома весь порох вместе с жадной душонкой. А я… ведь не для себя, думаю, человек старается, для общего дела, а идти-то всего ничего осталось.

По мозгам бы за такие мысли! Ну да чего уж теперь…

* * *

— Сергей, не надо! Я едва руку удержал.

— Что значит «не надо»? — хриплю. — Какого…

— Не поможет.

Откровенно говоря, бил эльф как из своей винтовки, в самую точку. И я это знал, и он знал, что я знаю…

Слишком мало у нас антисобачьей пыльцы осталось. А собачки — уж больше часа как — все ближе и ближе голос подают. Засиделись, небось, рады-радешеньки лапы размять.

— А что… — выдыхаю, — есть лучшие идеи?

Эльф — вот ведь, с завистью легкой думаю, даже запыхавшимся не выглядит! Здоровый образ жизни, рациональное питание… ничего, вот вернемся — и я тоже с мясоедством завяжу, улыбнулся привычной своей, едва заметной усмешкой.

— Есть одна.

— Ну так… выкладывай!

Выкладывать Колин ничего не стал, а, обернувшись, окликнул гнома:

— Фигли, сын Флинберинка! Как бы ты отнесся к идее полежать некоторое время на траве?

— С восторгом! — булькает гном.

Ну еще бы! У него уже и борода от пота на мочало похожа, и бежит он, шатаясь и света белого толком не различая. А мешок так и не сбросил… вот ведь кулацкая натура!

— Жаль, — щурится эльф, — что трава в этой местности, побывав под сенью Тьмы, стала жестка и горька на вкус. Ведь в не столь уж давно минувшие дни луга Амелькама славились…

— Ты мне, — бормочу, — зубы не заговаривай. Признавайся… чего удумал?