— А все подряд.

— Что, вообще?

— Ыгы, — кивает. — И траву, и дерево, и мясца не прочь отведать.

Черт, думаю, надо будет следить, чтобы в непосредственной близости от пасти не оказаться. А то так тяпнет — почище танковой гусеницы.

— Эй, — говорю. — А быстрее можно?

— Ыгы. Ток не стоит.

— Почему?

— А они, — говорит, — как пробегут малость, так и норовят спать завалиться. И не добудишься.

Ну, еще бы. Такую тушу разбудить — гаубица нужна.

Пока доехали — я чуть сам в этом седле не заснул.

Слез, обошел машины — вроде все в порядке, никто их за ночь не заминировал.

— Ладно, — говорю, — цепляйте ваших першеронов. Посмотрим, на что они годятся, кроме как на консервы.

Решил сначала полуторку попробовать вытащить — она все же не так глубоко завязла, как «студер». Подцепили, я в кабину забрался, только потянулся завести а они ее р-раз — и выдернули. Словно и не забита она снарядами под завязку.

Черт, думаю, нам бы таких волов под Киев. А то все тылы на своем горбу вытаскивали.

«Студер» эти зверюги еще легче выдернули. Я даже и в кабину не стал забираться.

Распределил я этих волов по два на машину. Сам в полуторку влез — а то ведь не дай бог, кувыркнется — костей не соберешь, а рыжую в «студер» загнал. Руль в среднее положение выставил и говорю ей:

— Значит, так. Твоя текущая боевая задача — держать вот эту круглую штуку и не шевелить ее ни на милли… тьфу, короче, не шевелить. Ясно?

— Верштайн.

— Не верштайн, а ферштейн. Ясно?

— Да.