— А что он с ней делает — с девицей?

— Связывает.

— Особенно ведь связывает, да?

— Да. Нормальный японский садизм в немецком исполнении.

— Разве садизм может быть нормальным?

— У японцев и немцев до определенного предела — может.

— Как это, Ян?

— А вот так. Принято у них так с давних пор дух закалять — терпеть и причинять боль… и привыкать к этому настолько, что начинать это любить. Тяжелые у них условия всегда были — что у азиатов, что у северян. Суровые земли, жесткая жизнь, и люди — жестокие. Постоянно им приходилось с болью дело иметь — они и привыкли к этому, и не могут больше без этого обойтись. Просто, в кровь им эти качества веками вливались.

— А у нас не так?

— Нет, Войцех. И у скандинавов не так, несмотря на то, что они у немцев в корнях стоят. Скандинавы словно средние между нами и немцами. У них головы не такие холодные, как у немцев, а кровь не такая горячая, как у нас. Задиры они, как мы с тобой, только сдержаннее. А немцы… жестче и холоднее них только — англичане. Британцы — разговор особый… они замкнутые и расчетливые, как никто иной. Те они еще колонизаторы и захватчики…

— Это да… И русские…

— Что русские?

— Захватчики.

— Верно, как и все остальные, кто способен объединять силы и слаженно атаковать. И русские, и немцы, и поляки, и шведы — все в истории захватчиками становились, а временами — и захваченными.

— Ты так говоришь, будто никого врагом не считаешь.

— А я и не считаю. Сегодня — враг, завтра — друг. Вернее, вообще никто никому не друг и не недруг на деле — только временный противник или соратник. Все меняется со временем, Войцех, — и враги, и друзья. Позволить себе видеть в одном точно определенного врага, а в другом — друга может только тот, кто не смотрит в прошлое и будущее дальше одного дня и не рассматривает территорий дальше тех, что в поле зрения.

— Не знаю… Тогда выходит, что некого ненавидеть и…

— Некого, конечно. Да и незачем, когда ты смотришь правде в глаза и она от тебя глаз не отводит.

— Тогда всегда одиноким будешь…

— Нет, будешь не один время коротать, а — с правдой. А правда — она такая же, как я, — то красивая, то уродливая, то скрытая, то явная. А главное, — свяжешься с ней однажды и никогда не развяжешься.