В то же время он знал, что у него есть и еще дети, взрослые, выросшие и живущие собственной жизнью или умершие той смертью, что он для них приготовил. У него были десятки жен. У него были десятки детей. И наверняка у него должны были быть сотни внуков. Сколько же ему должно быть лет, чтобы он успел сделать так много? Он не помнил. Он был убийцей.

На его совести были миллионы, быть может, даже миллиарды жизней. Он бомбил планеты и города, он взрывал боевые космические крепости и атаковал превосходящие силы противника.

Удача не всегда поворачивалась к нему лицом, и он выходил победителем не из каждой схватки. Он помнил, как ему пришлось отдать противнику три звездные системы, чтобы через полгода заманить весь флот в непредсказуемую сферу сингулярности, помнил, как уходили его корабли, взлетая с космодромов посреди оцепления, забирая как можно больше людей и оставляя остальных на неизбежную мучительную смерть.

Но сам он всегда оставался живым. Даже теперь.

Стальная воля, железный контроль и непоколебимая уверенность в собственной правоте — вот что помогало ему выживать.

Девяносто девять человек из ста на его месте просто сошли бы с ума, но он знал, что должен все вынести. И не только из-за себя. Каким-то образом его интересы переплетались с интересами всего человечества.

Сны о будущем.

Если в видениях из прошлого была какая-то последовательность и взаимосвязь, то сны о будущем были воплощением Хаоса.

Ему снилось, что он выбирается из своего убежища на безлюдной, абсолютно мертвой планете и каким-то необъяснимым образом узнает, что по всей Галактике царит то же самое. Вселенная мертва, и он чувствует свою вину за эту смерть. Голубые небеса, зелень деревьев, багрянец закатов, веселый детский смех, прогулочные полеты над лазурными океанами, любимые женщины, лучшие друзья, многочисленные потомки… Ничего этого и никого нет.

Он с удивлением обнаруживает, что нет даже атмосферы. Легкие разрываются от бушующего в них огня. Лопаются сосуды, кожа покрывается кровоподтеками. Глаза вылезают из орбит и взрываются небольшими фонтанчиками крови. Он умирает.

В другом сне он попадает в мир, заселенный иной расой, мир трехметровых зеленых чудовищ, словно сошедших с кадров рекламного ролика. Они показывают на него пальцами, хрипло рыча, засовывают его в клетку и отправляют в зоопарк. Он в кровь обдирает руки о прутья решетки, пытаясь вырваться, но они слишком крепки даже для него. Каждый день он вынужден терпеть любопытные взгляды и взрывы хохота, граничащие с ужасом и отвращением при виде неведомой, чужой формы жизни. Он никак не может убедить их в собственной разумности. Его кормят сырым мясом и какими-то помоями.