— Если я получу приказ от генерала Хардисти — безусловно, — сдался майор. — Но до того вы сможете выезжать за периметр только на автомобиле.

— Договорились.

Пока они разговаривали, на территорию базы въехала черная автомашина, из которой вылезли федеральные агенты Пол Ковальски и Шон «Буч» Маккормик. Они помахали перед носом дежурного сержанта своими удостоверениями и поспешили навстречу Гумилеву.

— У вас потери?! — с ходу начал Маккормик.

— Откуда вам известно? — спросил Гумилев. Чего-чего, а уж такой информированности ФБР он не ожидал. Сообщил Магдоу? Но они только что сели… Кто-то из персонала? Или, не дай бог, свои?! Нет, «крыс» в группе быть не должно. Это нереально.

— Так что, потери? — повторил вопрос Маккормик.

— Это касается только моей группы, — отрезал Гумилев. — Пока мы не разберемся, я ничего не хочу комментировать.

— Мы не журналисты, сэр, — прищурившись, сказал Ковальски. — Есть определенные вещи…

— …Есть определенные вещи, в которые вы не будете совать свой нос, пока я вам не разрешу сам, или пока мне не прикажет оказывать вам содействие генерал Хардисти! Именно через него я осуществляю все сношения с правительством Североамериканского Альянса, который, бесспорно, вы здесь представляете. Честь имею!

Сказав так, Гумилев пошел было к палаткам, но остановился, обернулся и сказал:

— Сегодня неудачный день для того, чтобы вы тут вертелись. У нас погиб товарищ. Я не угрожаю, я просто вас предупреждаю. Надеюсь, вы читали Достоевского?

Ковальски посмотрел ему вслед и озадаченно спросил у Маккормика:

— Что это он? Про Достоевского?

— Это автор романа, в котором студент убил старуху топором.

— Намек тонкий, — оценил Ковальски. — Ладно, поехали отсюда. Видать, мы и вправду не ко времени.

— Твою мать, как же мне надоела эта работа! — театрально воскликнул, обращаясь к небу, федеральный агент Маккормик.

Вернувшись в палатку, Гумилев подозвал Грищенко и тихо сказал:

— Майор, я понимаю, что сейчас не время, но для вас есть особое задание. Сегодня, когда будем поминать Максима, вы должны напоить Магдоу и подружиться с ним.

— Я же английский знаю плохо, Андрей Львович, — пожаловал ся Грищенко, не став спрашивать, зачем это понадобилось.

— Неважно.