сорок третий президент США

Бум! Бум! Бум!

Стекло практически вывалилось из оконного проема. Санич убедился, что через пару ударов неизвестный противник получит доступ в диспетчерскую, и сжал влажными ладонями облитые пористой резиной рукоятки гранатомета. В основе конструкции ММ-1 лежала еще довоенная, тридцатых годов, разработка под названием «Manville machine projector». Это было револьверное ружье для полиции, стрелявшее патронами со слезоточивым газом.

После выстрела толстый барабан гранатомета поворачивался, и новая сорокамиллиметровая граната оказывалась в стволе. Оружие было простым и функциональным. С его помощью один человек в условиях городского боя мог уничтожить целую роту. Если повезет, конечно.

Вот только Саничу противостояли не люди.

Бум! Удерживаемые проволочками осколки стекла упали на пол. Олег вскинул гранатомет. В окно просунулась толстая, покрытая длинными волосками лапа со сдвоенным когтем на конце. Содрогнувшись от омерзения, Санич нажал на спуск.

Ту-дух! — сипло рявкнул гранатомет. Граната пролетела над лапой и канула в окне. Тотчас же за дверью грохнул взрыв, осколки с пронзительным воем рикошетили от стен

станции.

— Получите! — выкрикнул Санич и снова выстрелил. -

И распишитесь!

После третьего взрыва жуткая волосатая лапа исчезла. Наступила звенящая, тревожная тишина.

— Что, гады, съели? — ухмыльнулся Олег.

Дверь вздрогнула. Ее явно пытались подковырнуть снизу и открыть. С такими-то когтищами отчего и не попы-

таться…

Отложив ММ-1, Олег взялся за штурмовую винтовку и дал три короткие очереди прямо сквозь дверь. Выстрелы оглушили его, в диспетчерской повис кислый запах пороха. Пули М4 проделали в мягком металле двери десяток аккуратных отверстий. Возня за порогом сразу стихла.

Быстро поменяв оружие, Санич выстрелил из гранатомета и, когда эхо и дробный стук осколков затихли, прислушался.

На станции было тихо.

Неужели все? Боясь поверить, Олег приподнялся, опустил поврежденную ногу на пол и сделал шаг к двери.

Через пустой оконный проем он увидел часть перрона, на котором темнели какие-то кучи. Сделав еще шаг, Санич заметил в дальнем конце станции движение — словно темнота ожила и зашевелилась, медленно ползя к диспетчерской.