– Померещилось, – уверенно ответил за проводника Докучаев. – Болото, – пояснил он. – На болотах бывает. Говорят, что…

Он осекся, напоровшись взглядом на плеснувшийся в Янкиных глазах испуг. Докучаев медленно повернул голову влево. Смерть сидела на березовом чурбаке в двух шагах – между ним и Мироновым. Ссутулившись, уперев скрытый под капюшоном череп в костяшки истлевших пальцев.

Янка судорожно зажала ладонями рот, чтобы не закричать. Алесь Бабич придвинулся, обхватил ее за плечи, привлек к себе. Янка дернулась, привычно собираясь вырваться, отшить нагловатого бесцеремонного приставалу, но внезапно обмякла, прильнула к Алесю. Сейчас Бабич казался ей единственным защитником и опорой. Дерзкий, нахрапистый, ни Бога, ни черта не боявшийся, он явно не сильно испугался и теперь.

– Так ты что, мать, – цедя по-блатному слова, обратился к Смерти Бабич. – Так и будешь с нами?

Он замолчал, в ожидании ответа глядя на Смерть исподлобья, с прищуром. Молчали и остальные. Закаменел лицом Докучаев. Левку Каплана пробила испарина, ходуном заходили руки, то ли с испуга, то ли от ярости, не поймешь. С присвистом выдохнул воздух старый Прокоп Лабань. У Миронова клацнули от страха зубы, а затем и пошли стучать, разбавляя вязкую гнетущую тишину мелкой барабанной дробью.

– Я спросил тебя, – с прежней блатной гнусавинкой проговорил Бабич. – Ты теперь будешь с нами все время? Ответь.

Смерть поежилась, опустила голову ниже, острый верх капюшона в сполохах костра казался завалившимся набок горелым церковным куполом.

– С вами буду, – подтвердила Смерть. – Но не все время, недолго.

Алесь Бабич ухмыльнулся, по-приятельски подмигнул Смерти.

– Пока не заберешь, что ль? – уточнил он.

– Пока не заберу.

– Всех нас?

– Всех.

– Ну, ты и тварь, – едва не с восхищением протянул Бабич. – Ну, ты и сука, гадом буду. Ты…

– Заткнись, – резко прервал Докучаев и пружинисто поднялся. – Отойдем, – повернулся он к Смерти. – Поговорить надо.

Смерть поднялась вслед. Докучаев был ей по плечо. Отмахивая рукой, он решительно пошагал к лесу. Метрах в двадцати от костра остановился. Смерть обогнула Докучаева, развернулась к нему лицом.

– Дело сделать позволишь? – глухо спросил Докучаев.

Смерть помялась, переступила с ноги на ногу, балахон черной тенью мотнулся в мертвенном свете ущербной луны.

– Как получится, – тихо сказала Смерть. – Мне неведомо, как оно выйдет.

– Неведомо? – удивился Докучаев. – Даже тебе?