Когда Тарег спускался по лестнице последний раз, почтеннейший Абд ар-Рафи ибн Салах, погруженный в глубокое созерцание, сидел на двенадцатой ступени сверху. Аз-Захири полулежал у стены, совершенно измученный и бледный, с огромными темными кругами под глазами. Какая-то женщина с благоговением подносила ему ко рту чашку с гороховым супом: местные почему-то верили в его целительную силу, примерно как на западе верили в лечебные свойства куриного бульона. Тарег успел вяло удивиться, как они сумели приготовить там, внизу, этот суп. Потом сосчитал ступеньки. Потом задал вопрос:
– Шейх, ты скоро?
Мулла даже не пошевелился.
Аз-Захири устало поднял кулачок и бессильно погрозился. Когда Тарег спускался к ним в предпоследний раз, языковед как раз трудился над сигилой. В ответ на вопрос – «шейх, ты скоро?» – сидевший рядом ибн Салах молча снял с ноги туфлю и пульнул в нерегиля. Потом снова погрузился в себя.
Тарег принес ему туфлю обратно и ушел наверх.
Поэтому он ответил Амаргину:
– Это пустые и глупые слова, Амаргин. Зачем сотрясать воздух? Когда дело будет закончено, нас позовут. А пока не позовут…
Дэвы оскалились – клыки влажно блеснули в сполохах пожара – и поковыляли вперед.
– …мы будем защищать ворота и лестницу.
За дэвами плотным строем двинулись люди.
Амаргин обернулся к женщинам:
– Иди вниз, Финна.
– Да я…
– Финна. Иди вниз.
Амаргин выбрал копье и вскинул в руке щит.
Карматы быстро, не ломая порядков, шли через площадь.