— Вы хотите, — Роберта бросило в холодный пот, — чтобы я…

— Да, я хочу, — императрица задрала подол платья, обнажив до самого основания бедер сухие, обвитые синими вздувшимися венами ноги, — чтобы ты, негодяй, почтил лепесток лотоса своим лживым языком.

Роберт, прохрипев что‑то невнятное, дернулся, попытавшись встать, но твердые как сталь руки неизвестно откуда взявшихся стражников, обхватили его за плечи и бесцеремонно потащили к трону. Колени несчастного бились о ступени, покрытые золотой парчой, причиняя адскую боль, однако мужчина не мог вымолвить и слова, он лишь бессвязно мычал. Роберт с мольбой посмотрел на повелительницу, но его ослепил блеск золотого двуглавого орла, прикрепленного к верхушке трона.

— Давай же, мой мерзкий мальчишка, — провизжала в сладострастном предвкушении китаянка, — докажи, что ты умеешь не только болтать!

Кто‑то из стражников схватил Роберта за волосы и с силой воткнул голову несчастного мужчины под задранное платье императрицы. В нос ударила гремучая смесь из запахов мочи и давно немытого старческого тела.

— Мне всего‑то семьдесят семь, — слышался дребезжащий голос самопровозглашенной дочери Будды, — всего‑то семьдесят семь, и я так молода!

Поморщившись и преодолевая подступившую к горлу тошноту, Роберт зажмурился и высунул язык…

* * *

Когда Роберт, вздрогнув от ужаса, снова открыл глаза, он с облегчением понял, что от похотливой императрицы его отделяет как минимум 1350 лет. А, может, и больше. Старая развратная сука жила, конечно, слишком долго, но все же это было очень — очень давно. Однако чувство гадливости никак не могло оставить мужчину.

«Я так и не понял, что это всего лишь сон, — огорченно подумал Роберт, — кажется, я сдаю позиции, совсем расслабился…»

В спецшколах обучают многим вещам, в том числе и контролю над сновидениями. Не ахти какое дело осознать себя спящим. Да и зацепки имелись: императрица времен династии Тан в длинном платье девятнадцатого века на троне с двуглавым орлом… Можно было и догадаться, что это просто игра разума.

— К черту весь Китай! — прошептал Роберт, затем посмотрел на тройное «К», вытатуированное на тыльной стороне ладони, и провел рукой по смятой простыне.

Там, где, по мнению мужчины, должна была лежать Маша, никого не оказалась. Значит, уже принимает душ. Роберт прикрыл веки и потянулся. Приятные воспоминания прошедшей бурной ночи тут же заставили забыть о нелепом сне.

«Маша, Машенька, зайчонок …»

Возможно, Роберт еще долго бы рефлектировал в сладостной полудреме, если бы неожиданно не заиграла приятная музыка и монотонный женский голос, лишенный каких‑либо эмоций не сообщил: