— Я слышал это, — сказал Боллард. — Не вижу в этом ничего особенно странного. Это всего лишь свидетельствует, что их супероружие еще не готово к боевому применению и не будет готово в течение какого-то времени, а потому они ведут двойную игру.

— Логика тут есть, — согласился Дайльюлло. — А что думаешь ты, Чейн?

— Думаю, что Боллард прав. Только…

— Только что?

— Да вот тот монитор на складе. Если вхоланы создают какое-то оружие в туманности, то, наверное, им ничего не стоило бы создать и аудиовизуальный монитор, а ведь он был не вхоланского производства.

Чейн сделал паузу, выжидая, пока в его мозгу прояснится еще кое-что, не дающее покоя.

— Кроме того, — продолжил он, — к чему вся эта секретность? Я могу понять, разумеется, необходимость строгих мер безопасности. И я могу понять опасение вхоланов, что хараловцы могут (так они и сделали) за деньги найти людей, которые отправятся в туманность и попытаются захватить или уничтожить их оружие. Но ведь смотрите, они так далеко зашли в своих опасениях, что не доверяют даже людям вроде Тхрандирина и этих генералов и не информируют их, откуда прибыли эти вещи и что собой они представляют.

Чейн указал на фотографии трех золотистых предметов:

— Один из них воспроизводит очень необычную музыку и стреляет звездами, но это всего лишь аудиовизуальный монитор, не более. И чего же тут страшно секретного? Не вижу в этом никакого смысла.

Дайльюлло вопросительно посмотрел на Болларда, и тот покачал головой.

— Я не видел того монитора, стреляющего звездами, поэтому не могу сказать ни да, ни нет. Ну а ты-то, Джон, чего темнишь? Что у тебя на уме?

Дайльюлло взял в руки небольшой пластиковый диск анализатора, не показывавший никаких данных.

— Я начинаю думать, — сказал он, — что это, видимо, куда важнее, чем взаимное противостояние Вхола и Харала. Мне думается, что вхоланы завладели чем-то огромным, ну… чем-то столь неизмеримым, что сами ужасно перепуганы, поскольку, думается мне, совершенно не понимают, что это такое и как его использовать.

Наступило долгое молчание. Наконец, Боллард его нарушил:

— Не мог бы ты, Джон, объяснить нам свою мысль несколько вразумительнее?

Дайльюлло отрицательно покачал головой.

— Нет. Не могу. Поскольку то, что я сказал, — всего лишь предположение, домысел. А на домысле, да еще диком, далеко не ускачешь. Единственная возможность когда-нибудь узнать, что собой представляет это явление — это обнаружить его и убедиться собственными глазами. И я начинаю думать, что вхоланы могут оказаться правы, утверждая, что это нам никогда не удастся.