— Но, — добавил он, — хочу сразу заявить: я ни в чем не буду с вами сотрудничать.

— Вы можете сказать об этом Дайльюлло, — пожал плечами Чейн.

— Не потеряй его, — напутствовал Секкинен.

— Не потеряю, — заверил Чейн и взял Лабдибдина за руку. Он так ее сжал, что вхолан поморщился от боли и, поразившись, что у человека может быть такая сила, удивленно посмотрел на Чейна. Тот улыбнулся: — Мы не хотим сделать ничего плохого. Пойдем со мной.

Вхолан пошел. Церемонно, словно на деревянных ногах, он двинулся впереди Чейна. Выйдя из помещения, они отправились по холодному песку вдоль прогнившей громадины корабля. Это чудовище, подумал Чейн, наверное, около мили длиной и четверть мили высотой… теперь совершенно ясно, что судно никогда не предназначалось для посадки.

Чейна охватило волнение, когда он стал задумываться о корабле, откуда он прибыл, с какой целью, и что в нем находится… Чуткий нос Звездного Волка почуял запах добычи.

Затем он вспомнил, что парадом командует Дайльюлло, и поумерил свой пыл: ведь у этого Дайльюлло полно чудаковатых идей об этике и собственности.

Он подтолкнул вхолана с ненужной силой вверх по ступенькам лестницы к входу в корабль.

Сооруженный специалистами двадцатифутовый мостик перекрывал темную пропасть, которая уходила вниз, внутрь судна, на глубину значительно ниже уровня песка. Мостик упирался в поперечный коридор, протянувшийся вдоль корабля в обоих направлениях. Вхоланы установили в нем рабочее освещение. Лампочки испускали холодный тусклый свет, который соответствовал этому месту не более, чем зажженная спичка в утробе ионовского кита. Коридор был облицован плитками из такого Же бледно-золотистого металла, который Чейн видел на вхоланском складе. У этого металла, очевидно, был огромный запас прочности на растяжение, поскольку он остался сравнительно целым — то тут, то там покоробленным, но не сломанным. Весь коридор был слегка наклонен, пол в нем был неровным, шел то вверх, то вниз. Но даже несмотря на это, его плиты не разошлись.

На внутренней стене примерно через каждые пятьдесят метров были видны дверные проемы. Чейн вошел в ближайший из них… и почувствовал себя птицей, посаженной на насест в самом центре того, что выглядело космическим музеем.

У Чейна не было возможности определить занимаемое этим музеем пространство. Оно уходило высоко вверх и глубоко вниз, значительно ниже уровня наружного песка, а справа и слева терялось в туманной дымке, которую едва пробивали рабочие лампы.

Он стоял в узкой галерее. Выше и ниже шли другие галереи, от которых начиналось сплетение проходов, охватывающее своей паутиной огромную площадь. Проходы были связаны между собой по вертикали лифтами. И лифты, и проходы предназначались для того, чтобы на всех уровнях был доступ к огромным крытым стеллажам, которые заполняли все пространство, аккуратно выстроившись рядами, словно здания в каком-то фантастическом городе. Бледно-золотистый металл, из которого были сделаны стеллажи и проходы, подтвердил и здесь свою прочность; в целом он выдержал испытание, хотя первоначальная четкая симметрия оказалась нарушенной из-за неизбежных прогибов и искривлений, проходы перекосились, а стеллажи утратили прежнюю точность установки. Возможно, на нижних уровнях были и другие повреждения, но Чейн не мог их видеть.