Неожиданно Гваатх заорал.

Бросился и растянулся у пульта управления.

Раздался голос Вланалана, сказавшего что-то резкое.

Корабль взревел и сошел со стационарной орбиты. Агония удвоилась, утроилась.

Они приближались к невидимой западне, которая покончит с ними до того, как они смогут вырваться.

Глава 10

Глава 10

Чейн удивился, что пришел в себя. Когда последний приступ невыразимой боли поверг его в мрак, он был уверен, что умирает.

Он по-прежнему лежал на палубе. Жгучая боль прошла, но все нервы пребывали в мурашках, судорогах, подергиваниях от воспоминаний о том, что им пришлось испытать. Он не мог сейчас двигаться; наверное, были повреждены двигательные центры.

«Неужели навсегда», — мелькнуло в мозгу.

Чейн лежал и думал о каярах. Как изощренны они в причинении боли своими сенсорными лучами. Как безжалостны эти невозмутимые любители прекрасного, сначала наслаждаясь истязанием тех, кто угрожает их сокровищам, а потом выцеживая из их тел как можно медленнее душу, чтобы причинить своим жертвам новые страдания и получить от этого новые удовольствия. Нетрудно представить, что их троих ожидало, если бы каяры захватили их в свой мир.

Чейн увидел, как над ним склонился Гваатх, приблизившись своим мохнатым лицом и вопрошающе взирая ужасно красными глазами.

Чейн собрал всю волю и произнес одно слово:

— Дайльюлло?

— Не умер, — ответил парагаранец, — но не приходит в себя и ничем невозможно его пробудить.

— Помоги мне встать, — попросил Чейн.

Гваатх попытался его поднять. Только после трех попыток парагаранца Чейн наконец подобрал под себя ноги, выпрямился и встал с небольшой помощью. Огромный Гваатх выглядел все еще немного осоловелым, но во всем остальном пришел почти в норму. Его гуманоидное тело неплохо справилось с тем последним ударом агонии. Чейн же чувствовал по себе, что был очень близок к смерти, когда корабль с ускорением вырвался с орбиты и ушел из зоны действия каярской энергии.

— А Дайльюлло?

Когда с помощью Гваатха Чейн добрался до пилотского кресла, ему казалось, что Дайльюлло умирает. Глаза закрыты, пульс едва прослушивается, а тело какое-то поникшее, съежившееся. Дайльюлло значительно старше, и это ударило по нему тяжелее, подумал Чейн.