- Не заговаривай мне зубы, я знаю, что клавирцы обучаются искусству убийства с самого рождения.

- Знала я одного клавирца, который не хотел...- Оля понимала, что несет всякую чушь, но пока Юна тянет время, может удастся...

Незаметным движением она чуть поменяла положение тела, поддев ногой рыхлую полупесчанную почву.

- Он ненавидел убивать,- продолжила она,- а потом умер, спасая всех нас! - выкрикнула Оля. Развернувшись, ногой взрыхлила песок, хотя руки чуть не вывихнулись из суставов. Фонтан земли с мелкими камушками угодил в лицо Юне. Та инстинктивно отвернулась, прикрыв глаза и чуть разжала хватку. Этого времени Оле хватило, чтобы охнув от боли, перекатиться на колени, хотя руки ее были надежно скованы невесть откуда взявшимися браслетами. И когда Юна только успела?!

- Ах ты, мерзавка!- прозвучал выстрел, и тонкий белый луч ударил в землю рядом с ногой Оли. Девушка проворно откатилась в сторону, отчаянно огляделась и краем глаза заметила фигуру, скользнувшую к планеру.

'Нет, Никола, не нужно! - мысленно взмолилась она, но было уже поздно. Брат заглянул внутрь скрылся там. Будь что будет.

'Эли, помоги мне...',- она и сама не знала, почему в такие моменты всегда обращалась к тому, кого давно нет в живых. Хотя не столько к нему, сколько к его духу.

'Как бы поступил ты? Рассмеялся бы в лицо этой девке или попытался бы бороться?'

Перед глазами всплыла сцена: оживший вихрь, машина смерти, выводящая противника из строя одного за другим. Тогда на Миллифьори Эли сражался так, как она не видела никогда. Он дрался, чтобы она смогла сбежать.

'Но вместо этого как дура подставила его,- вспомнила Оля. -Если бы я только могла так же...'

'Вы, клавирцы, обучаетесь искусству убивать с рождения',- слова Юны звучали в ушах.

'Если я и правда из Клавира, то в меня должны быть заложены эти навыки, как и искусство пилотирования досталось от родителей'.

Теперь Оля признавала это.

'Если я из Клавира, то обязана справиться с таким противником. Она простой человек. Нет безвыходных ситуаций. Эли бы точно смог'.

Тело пронзил жар, но был ли он следствием злости или оно просто затекло от неестественного положения, Оля не знала. Каждая клеточка умоляла о движении. Раньше такого никогда не случалось. А потом она почувствовала себя легкой, как перышко. И возможность вывернуться из наручников уже не казалась такой безумной идеей.

'Валентина поколениями учили охранять своих октавианов- Таллигонов, и я - такая же. Я должна защитить брата и девочек, если они живы, они должны быть живы, я смогу, смогу!'