– Там есть люстры?

– Ну да, – она все еще не опускала ведра, уставилась исподлобья на Одинцова. Сунула руку в пакет. – Светильников там много, а вот мебели нет. Может, в глубине, но я глубоко боюсь заходить. Кирилл говорит, чтобы я вообще не совалась во Дворец, но я думаю, он злится просто, что сам туда сунуться не может. А ты полицейский?

Игорь кивнул. Протянул еще салфетку. Не взяла. Сунула в рот хлеб с сыром.

– А ты кто?

– Я – Мила. – Она произнесла это так, словно была уверена: имени достаточно, другой такой Милы в мире нет. Одинцов тоже был в этом уверен – нет. Никто из некромантов столько в лесу не продержится.

– Знала, блин, что нарвусь, но деньги нужны позарез. Значит, не будет теперь денег? – Девочка отряхнула крошки с колен и почесала грязную шею. – Посадишь?

– Я ловлю, а не сажаю, – отозвался Одинцов. – Причем ловлю в основном не на этой стороне. Так что… в общем… извини, что помял.

– Помял-то ладно. Кирилл теперь как, вообще не проснется?

Игорь пожал плечами. Ему было наплевать, проснется ли волк, убивший стольких людей ради того, чтобы вытащить с того света Евгения Келина.

– Кто вам этого человека заказал? – спросил он.

– А в ментовку мы что, не поедем? – перебила Мила. – Мне бы поесть чего еще. И попить, а то икать стану. Ты ведь умный мужик, как тебя…

– Игорь Ярославич, – подсказал Одинцов.

– Да пофигу, верно? – рассмеялась Мила. – Я тебя сколько раз еще увижу? Раз или два, на следствии да на суде. Я и Кирилла запоминать не стала. Потому что кончится работа – и я его забуду. Только имя оставила, чтобы говорить можно было, денег попросить или пожрать позвать, когда готово. Он всегда только свежее ел да на тренажере своем крутил. Форму поддерживал, – Мила скривилась, передразнив бывшего подельника: – Некромант должен правильно питаться и следить за собой, а то первый же мент с блестящей шкурой тебя на той стороне задавит.

Мила склонила голову, рассматривая Одинцова.

– А ты плохо ешь. И спишь мало, – заявила она. – Здесь ты хорошо держишься, и не скажешь, что на бутербродах. А у пса твоего шерсть тусклая. Мне Кирилл говорил – таких, с тусклой шерстью, бояться не надо, они усталые, себя не жалеют. А некромант, которому себя не жаль, считай, мертвец.

– Ошибся твой Кирилл, – оборвал девчонку Игорь.

Хотел расспросить еще: почему Мила осталась с Волком, как научилась переходить, в каких еще преступлениях участвовала – этого требовала полицейская натура. Другая часть, некромантова, просила задать еще хоть пару вопросов о Дворце, псах и людях, уходящих на его зов. Но обе эти стороны легко одолел здравый смысл, напомнивший, что Келин, возможно, уже пришел в себя.