– Это уже попахивает некромантией, я извиняюсь! Вы внезапно захотели в тюрьму, Клархен?

– Вы смеётесь! – воскликнула словесница и сердито поправила платок. – Какая же это некромантия, если мы не трогаем ни людей, ни животных. Я знаю законы… Я говорю про корабль! Корабль!

– Как вы будете его поднимать, если он не живой?! – Лазарь Моисеевич фыркнул и с аптекарской точностью разлил по стаканчикам вино. – На что опираться? У вас в лучшем случае ничего не выйдет! Клархен, не заставляйте меня думать, будто…

– Я в здравом уме, – прервала его Клара. – Скажите, Александр Михайлович!..

– Идея безумная, – согласился Полковник. – Но в ней что-то есть!

Он поднялся и прошёлся вдоль стола. Ему казалось, что он вот-вот сообразит, в чём же права Клархен и почему идея поднять со дна морского останки «Ариона» не кажется ему невозможной.

Вещь, в которую вложен труд и любовь многих людей и которая существует достаточно долго, обретает индивидуальность. Смысл, который мы сами ей придаём. Душу. Мы, люди, ведь тоже творцы – пусть нам не дано создавать живых существ, не похожих на нас, но мы умеем оживлять мёртвые вещи воображением и любовью. Поэтому в каком-то смысле барк «Арион» обладал душой, к которой можно было обратиться через заклинания некромантии. Запретные, конечно, заклятия, но Полковнику во время оно приходилось ими пользоваться на службе. Оставалось только понять – какая она, душа мёртвого парусника?

– Идея безумная, – повторил Полковник, останавливаясь и круто разворачиваясь на пятках. Лазарь и Клара смотрели на него как на пророка. – Но попытаться можно!

– Я слишком стара для того, чтобы спать в такой позе, да ещё на ветру! – простонала Клархен, пытаясь разогнуться. Очки у неё съехали набок, платок сбился. Вчера маги просидели за разговором до глубокой ночи. Вино кончилось, ветер начал стихать, море успокоилось, а небо безмолвно вращалось над ними, как громадная обсидиановая чаша, полная мелких, остро сверкающих бриллиантов. Порой Полковнику казалось, что он различает во тьме старый пирс и неподвижную фигуру на нём, но он не был в этом уверен, а идти проверять не решался. Даже при свете магического огонька слишком легко было оступиться и упасть в волны… А потом как-то само собой получилось, что они все трое задремали, где сидели. И проснулись, когда в небе над морем уже проклюнулся нежный росток рассвета.

– Я тоже стар, – пропыхтел Лазарь Моисеевич, потирая поясницу. – Хотя и не супер. Я извиняюсь, но на сегодня представление отменяется!

У Полковника болела голова, и в спине при каждом движении что-то выразительно хрустело, однако ему показалось, что сон в скрюченной позе он перенёс легче остальных. Поэтому сам пошёл проверить, как там Ноэль. Мёртвый так и просидел всю ночь на пирсе и не выказывал ни малейшего желания оттуда уходить. Одежда вымокла, на волосах в свете разгорающегося утра поблёскивали кристаллики не то соли, не то инея. И всё же с Ноэлем всё было в порядке, насколько это было возможно. Правда, лицо отекло от влаги, а трупные пятна были уже слишком хорошо заметны. Да, сегодня он за живого вряд ли сойдёт… Следовало поторопиться.