Кстати, о книгах. Если уж господину повествователю и стоит беспокоиться, то вовсе не о «Феномене», который лежит у меня в комнате в целости и сохранности. Лучше б задумался о судьбе плесневелого фолианта, который я вышвырнул вместе с другой рухлядью, когда выбирался с того загадочного этажа. И куда это расторопные слуги могли выбросить все вещи? Он ведь, бедняга, обыскался, изнервничался, а найти не смог. Вроде бы они мусор не отправляют прямо из окон «Башни», хотя в тяжелых осадных условиях и не такое возможно. Хватило бы припасов. И еще Обхад – главное, чтобы он вовремя сориентировался и подал знак, иначе нам всем…

Минуточку! Откуда я знаю, что именно Обхад послан Армахогом…

Я потряс головой и громко, отчетливо выругался. Эхо неуклюже подхватило непривычные для него слова и потащило по коридору, цепляя за гобелены и электрические факелы.

Мне стало страшно.

/«Вы хоть знаете, что иногда внимающие повествователю отождествляют себя с теми, о ком внимают, и в конце концов сходят сума? Просто не могут вернуться обратно. Представляете себе такое, а?»/

Так говорил мне Данкэн в день приезда сюда. Тогда эти слова не произвели на меня сильного впечатления, но сейчас, когда разум, мой разум, выдал ту чушь про Обхада, я готов был… Я еще не знал, на что готов. Но был уверен в одном: нужно выбираться отсюда, и как можно скорее.

Но это невозможно, приятель. Ты заперт – вы все заперты в «Башне» до тех пор, пока господа спасатели не соизволят явиться и убрать камень. А до тех пор… Два дня назад, помнится, у меня уже было такое. В тот раз я списал все на сонный бред, но сейчас ведь я не спал!

В горле появился острый першащий комок, захотелось чего-нибудь выпить. К людям, к людям, скорее к людям. Пускай даже мне попадется зануда Чрагэн, пускай Данкэн жужжит над моими обоими ушами, пускай… что угодно, лишь бы забыть, стереть это ощущение повторяемости происходящего!

Но в Большом зале уже (или – еще?) никого не было. Налив себе из кувшина какой-то сладко-кислой гадости, я махом выпил ее и скривился: тблько хуже стало. Наверное, это субъективное, наверное, это скоро пройдет. Но это не проходило, Это, как волна, плескалось о сознание, и, хотя амплитуда колебаний проклятой волны затихала, я знал, что она опять начнет раскачиваться, стоит лишь дать толчок. А таким толчком будет повествование. Отказаться? Да, это будет лучший выход – денек посидеть в комнате, почитать книгу.

Я решил приступить к чтению прямо сейчас. В конце концов, чтение успокаивает, в особенности же чтение на древнеашэдгунском, так как здесь приходится с головой углубляться в рассмотрение вариантов трактовки того или иного иероглифа. Тут становится не до посторонних мыслей о сумасшествии