Или дело в том туманном силуэте, который меня напугал? Откуда он взялся? И что это такое?

Но погодите, господа хорошие, я, кажется, совсем забыл о самом главном вопросе. Какого демона господин Мугид, повествователь растаковский, проводил сеанс вместо того, чтобы искать меня, заблудшего Он ведь понимал…

Вот. Вот то-то и оно, что понимал. И коридорчик с дверью на смазанных петельках. Оч-чень, видать, хорошо понимал. Уж всяко получше моего… с-скотина! Потому и провел сеанс… наверное. Я ведь и до сих пор ни в чем не уверен.

Впереди кто-то застучал в гулкие двери: «Открывайте, вернулись!»

Недоуменные возгласы, лязг замков.

Мы въехали в огромный зал, и я лишь сейчас признал его: первый этаж «Башни», только сильно видоизмененный. Ну, то есть это мне он предстал впервые сильно видоизмененным.

Нас встречали растерянными взглядами. Эти стражники, разумеется, знали о том, что часть войска ушла, чтобы «совершить тактический маневр».

Вот, совершили. Теперь вернулись.

Спустился по лестнице господин Лумвэй: сна ни в одном глазу, хотя вместо обычной одежды накинут ночной халатик; он удивленно посмотрел на втягивающуюся в зал армию и повернулся ко мне. То бишь к Пресветлому Талигхиллу.

– Что?.. – Потом Хранитель догадался, что вокруг слишком много посторонних ушей.

– Расскажу чуть позже, – пообещал я. – Впрочем, за подробностями вы вполне можете обратиться к господину Тиелигу; похоже, он знает больше моего.

Солдаты входили и въезжали в зал, десятники (согласно отданным мною распоряжениям) рассылали их по казармам. Через несколько часов план, так терзавший Талигхилла, станет не более чем фантомом. Несовершенное убийство не есть убийство. По крайней мере для тех, кто и не подозревал о нем.

Все это великолепно. Вот только будет ли у Пресветлого возможность облегченно вздохнуть? Вернется ли он в свое тело? И куда в таком случае, скажите на милость, денусь я?

Однако размышление над подобными вопросами отнимает много сил. И не приводит к сколько-нибудь значимым результатам. К тому же мне жутко хотелось спать. Я ведь унаследовал не только память правителя, но и его «физическую оболочку», которая не отдыхала уже очень долго. А сейчас на дворе (то есть в ущелье) глубокая ночь, скоро рассвет.

– Я отправляюсь спать, – к удивлению господина Лумвэя, сообщил я. – Если вы не возражаете, поговорим завтра утром.

Разумеется, будь на моем месте (вернее, в своем теле) Та-лигхилл, он бы прежде всего обсудил переменившуюся ситуацию с кем положено. Но я ведь не он. И для того, чтобы обсуждать что-либо, нужно хоть туманно, а представлять, как это делается. Да и нынешние обстоятельства вполне потерпят. Сейчас время уже не играет ни за нас, ни против нас.