На этот раз генерал не стал пускать Первую ударную единой массой, батальоны разбились на маршевые колонны и растянулись на приличную дистанцию, теперь накрыть их единым залпом было нереально.

В два часа дня подошли к переправе. Дугин смотрел на мост, который стоял совершенно целым.

– Почему они его не взорвали? – поинтересовался ординарец.

– А зачем? – удивился генерал. – Чтобы потом восстанавливать? Нет нужды, для нас это не преграда. Они уничтожили только те, которые позволили бы нам наступать с других направлений, а здесь нас ждут.

– Голова, это Отец, вызывай сапёров, нужно обследовать мост, хотя, думаю, там мин нет.

Дугин оказался прав, сапёры облазили всё и даже поныряли возле опор, благо жара стояла дикая, а речка была мелкая, вброд пешком перейти можно, и ничего не обнаружили. Уже через двадцать минут головной батальон пересек реку и продолжил движение. Но, как только Первая ударная оказалась на другом берегу, картина резко изменилась, словно солдаты перешагнули невидимую границу. Противотанковый снаряд, выпущенный издалека, разорвал в клочья БТР, идущий в головном дозоре. Ещё через пару минут у маленькой деревушки снайпер убил троих бойцов, ехавших на броне. Теперь колонны шли под постоянным обстрелом одиноких стрелков, это был не массовый налет – это были небольшие диверсионные группы, которые делали залп и исчезали. Так прошло больше трех часов. Дивизия не обращала внимания на последствия обстрелов и продолжала упорно двигаться вперед, подбирая раненых. Наконец, поднявшись на большой холм, группировка остановилась. Они были уже в пригородах Владимира. Этот район располагался отдельно от остального города, примерно в четырех километрах, его, похоже, никто не оборонял – просто пустые дома. Уцелевших после эпидемии людей в преддверии сражения отсюда эвакуировали.

– Дошли? – произнёс Дугин.

В голосе командира было столько облегчения, что водитель только вздохнул и ничего не ответил. Последние семнадцать километров шли под постоянным обстрелом, две маневренные группы пытались гоняться за диверсантами, но были выбиты до последнего человека. Также потеряли одну вертушку, которая рухнула в лесу, когда ей прямо в брюхо угодила ракета.

– Батальонам доложить о потерях, – потребовал Дугин.

Посыпались доклады командиров, генерал молча записывал. За последние три часа он потерял ещё сто восемьдесят три человека и двенадцать единиц бронетехники. Эта война была обречена на поражение. Что будет, когда наступит миг штурмовать сам город, город, в котором тысячи бойцов готовятся умереть, но не отдать его врагу?