– Не двигаться! – крикнул инспектор. – Вы окружены.

Остальные подручные Ветаса замерли, не сводя с него глаз. Затем их взгляды переместились на разряженный пистолет, и все трое одновременно бросились на инспектора.

Солдаты под окнами дали залп из мушкетов, и осколки оконного стекла разлетелись по комнате, словно льдинки. Двое бандитов повалились на пол. Ройя-Лис устоял, хотя рукав его сорочки покраснел от крови. С ножом в руке и метнулся к Адамату.

Инспектор перехватил пистолет за ствол и ударил Ройю рукоятью по голове.

Вот и все, дело сделано.

Солдаты вломились в столовую. Адамат протиснулся между ними и побежал вверх по лестнице. Сначала проверил по очереди детские комнаты: пусто. Наконец заглянул в спальню. Он рванул дверь с такой силой, что та едва не слетела с петель.

Дети сбились в кучу на узком пятачке между кроватью и стеной. Старшие обхватили младших, стараясь закрыть их собой. Семь пар встревоженных детских глаз уставились на Адамата. Один из близнецов плакал, вероятно испуганный грохотом мушкетов. Слезы текли по его пухлым щекам. Второй робко высунул голову из-за кровати.

Адамат с облегчением вздохнул и опустился на колени. Они живы. Его дети живы. Всей гурьбой они бросились к нему, и на глазах у инспектора выступили слезы. Крошечные пальчики потянулись к его лицу. Он широко раскинул руки, пытаясь обнять всех сразу.

Адамат вытер щеки. Мужчине не подобает плакать на глазах у детей. Он глубоко вдохнул, взял себя в руки и произнес:

– Я с вами. Ничего не бойтесь. Со мной солдаты фельдмаршала Тамаса.

Затем последовала вторая очередь объятий, смеха и слез, и лишь потом он сумел навести порядок.

– А где же мама? Где Жосеп?

Фаниш, вторая по старшинству, помогла ему успокоить других детей.

– Астрит забрали несколько недель назад, – сказала она, теребя длинную черную косу дрожащими пальцами. – А на прошлой неделе увезли маму и Жосепа.

– Не беспокойся, с Астрит все в порядке. Они не говорили, куда везут маму и Жосепа?

Фаниш отрицательно покачала головой.

У Адамата упало сердце, но он постарался не показывать вида.

– Они делали вам больно? Кому-нибудь из вас?

Больше всего он беспокоился за Фаниш. Ей уже четырнадцать, почти взрослая. Адамат посмотрел на ее плечи, не прикрытые тонкой ночной рубашкой, и снова облегченно вздохнул: никаких синяков или царапин.

– Нет, папа. Я слышала их разговор. Они собирались, но…