Он встал в полный рост, ещё раз внимательно оглядел противоположную сторону и пронзительно свистнул. Левый берег ответил ему многократным эхо. За рекой, где вчера укрывался неприятель, деловито похаживали несколько ворон, что-то разыскивая и склёвывая, возможно, какие-то крошки, оставшиеся от еды. И никто в него не стрелял. Потому что никого из людей там не было.

– Пошли, Тарзан! – сказал он собаке. – Бить меня некому. Раньше надо было всё сообразить.

* * *

Более чем скромный запас продовольствия, который взяли с собой грюненсдорфцы – сушёная рыба, орехи, разные коренья, – закончился на следующий день после переправы, когда вышли к Дунаю. Стали собирать попадавшиеся по пути ягоды, грибы и съедобные травы, но всё это только разжигало голод, терзавший беглецов.

Вечером поставили в реку обе взятые с собой сети. Утром в них оказалось килограммов двадцать пять рыбы. Сварили уху, позавтракали. Еда прибавила сил, люди приободрились и тронулись в дорогу с большей уверенностью в благополучном завершении путешествия.

– Ничего, – приговаривал Курт, – ещё несколько дней, и мы дойдём до корабля. А там как-нибудь всё образуется. Убеждён – хуже того, что мы терпели от коммандос, не будет.

– Не утешай нас, Курт, – отвечали ему. – Главное, теперь мы на свободе. И нас не сломят ни голод, ни другие дорожные тяготы.

– Всё верно, не сломят, – поддакивал немец. – К тому же, я думаю, скоро нас встретит Ник, тот мальчик, о котором я рассказывал. Он доставит нам еду. На лошади. Франц, Иоганн, вы ведь помните, что это такое – лошадь, какое это крупное и сильное животное? На неё немало можно нагрузить. Я сам слышал, как Игорь говорил Нику, чтобы продовольствия он привёз побольше. Нам бы только не разминуться с ним, поэтому прислушивайтесь и смотрите внимательней.

Обычно Франц, вооружённый револьвером, шёл впереди, а Курт с карабином замыкал растянувшуюся цепочку людей – так они рассчитывали защитить поселян, если настигнет погоня. Позади, у переправы, остался опытный бывалый охотник Игорь, но долго ли он продержится один? И насколько хорош самодельный карабин против автоматического оружия преследователей?

Курт так боялся боя с коммандос, что при мыслях об этом у него появлялась слабость в ногах. Он страшился не столько за себя, сколько за сопровождавших его людей, потому что именно он втравил их в этот побег. У него неровно билось сердце при мысли, что с ними может что-нибудь случиться. Он готов был положить за них жизнь и ежеминутно оглядывался назад, проверяя, не бегут ли уже за ними хозяева Гросхауза.