– Думал, узнают, – прохрипел Тимур, шедший в самом конце колонны. – Того, что справа, я два года назад на триста баксов нагрел в карты. Честно выиграл, а он потом орал, что я мухлюю и в рукаве у меня что-то есть. Чуть не подрались.
– Сплюнь, – выдохнул я. – Как сам?
– Нормально. Два ребра точно сломаны, в остальном терпимо.
– Сколько еще продержишься?
– Сколько понадобится. Я же капитан боевого подразделения, а не сопливая институтка. В худших передрягах бывал.
Вид, впрочем, у Горина был не из лучших. Тональник Жени, конечно, помог скрыть все гематомы на лице и руках, но даже под густым слоем крема можно было различить бледную кожу и синяки под глазами.
– Ты там не геройствуй, – покачал я головой. – Добудем транспорт, сядь на заднее сиденье и прикинься ветошью. Мне тебя бесчувственного таскать – удовольствие сомнительное.
Наконец показалась желанная табличка, повествующая, что за следующей дверью не иначе как погрузочный док и вход только по пропускам и нарядам.
– И тут бюрократия, – хмыкнул я, пинком распахивая дверь, и, скроив рожу кирпичом, направился к будке дежурного. – Все молчим, говорить буду только я.
Видимо, моя святая троица приняла мои слова сразу, так как ответом было только усердное сопение и топот.
– Машину на выход, – кивнул я сидящему за столом. – Срочно.
– Чье распоряжение?
– Начбеза.
– Документы и наряд.
– Нет наряда, – я с готовностью протянул дежурному пропуск. – Личное распоряжение, не требующее отлагательств.
– По инструкции начальника безопасности, – монотонно, почти нараспев, начал боец, – все передвижения по территории комплекса, включая проход на территорию и выход из нее, происходит только по допуску-наряду с личной подписью начальника безопасности комплекса или его полномочного заместителя. Подождите…
Дежурный напрягся, слушая информацию в наушнике, помещенном в правое ухо, незаметном сначала, но теперь выделявшемся на общем фоне. После полученной информации он, отбросив лень и формальность, с интересом посмотрел на нашу группу.
– Личное распоряжение, говоришь?
– Да, – кивнул я.