«Технологию продать! — с горечью вспомнил свое предположение Уилл. — А здесь все, оказывается, гораздо проще! Как примитивно! Как по-земному!»

— Эти люди — обыкновенные воры, — сказал он на массудском. — Они украли оружие для того, чтобы с его помощью добывать деньги.

— Деньги? Опять эта ваша идиотская одержимость обменными знаками, — с горечью произнес Кальдак, начиная спускаться по лестнице. — Может, им нужно еще золото? Мы могли бы дать…

— Вы не понимаете. Есть такие люди, которым всегда недостаточно. И потом, не думаю чтобы они вам поверили.

— Но почему? С нашей точки зрения это будет выглядеть честным обменом.

— Они не поверят ни единому вашему слову, Кальдак. И мне тоже не поверят, будьте покойны. Они испугаются, что мы их обманем, заманим обратно на базу, а потом напичкаем их лекарством, вызывающим амнезию, и они обо всем забудут, как те рекруты, которые просятся домой! Сейчас мы в их власти, а подобные люди не разменивают власть на обещания.

— Но я сдержу свое обещание! Для нас же это выгодно в той степени, что и для них!

— Они этого не поймут. Вы слишком много требуете от этих людей, капитан.

Жан-Пьер задержался у основания лестницы и пробормотал:

— Пошли через черный ход во двор. Найдем машину. Лучше грузовик. Погрузим их, отвезем на ближайшее болото и там замочим. — Он оглянулся на Уилла. — Хорошо, что вы зашли в дом. Если бы пришлось палить на улице, сбежались бы зеваки.

— Почему бы вам не плюнуть на все это? — пытаясь говорить ровно и совладать с волнением, предложил композитор. — Только и делаете, что рискуете каждую минуту. — Верните оружие на базу и присоединяйтесь к той тренировочной группе, в которую вы были зачислены. Массуды не помнят зла. Пока еще не поздно, и вы ничего не успели натворить. Решайтесь же!

— Non. Коней на переправе не меняют. Боюсь, мы будем следовать первоначальному плану.

— Тогда просто отпустите нас. Мы не станем вас преследовать. Хищение оружия можно скрепя сердце забыть ради продолжения основной работы на базе. Сами должны понимать, что для нас важнее: гоняться за вами или работать.

— Нам говорили, что у пришельцев идет какая-то война, — раздался за его спиной женский голос. — У нас тоже есть кое-какие счеты, которые необходимо свести.

Уилл сник. В принципе, во всем этом не было для него ничего неожиданного. Оставалось удивляться только тому, как подобное не стряслось гораздо раньше. Вербовавшиеся рекруты не были альтруистами, но не были и такими жадными, как эти. Среди новых военных союзников пришельцев было много недовольных жизнью, иконоборцев с темным прошлым. Просто неудачники и не нашедшие счастья на Земле бедолаги, отшельники и добровольные монахи, наконец, парочки, бегущие от законных супругов. Им предлагали новую дорогу в жизни и новый смысл этой самой жизни в рамках Узора. Этих троих ведь тоже привел на базу кто-то из вербовщиков. Значит, посчитал, что они подходят Узору по каким-то качествам. Однако они сделали собственный выбор. На свой страх и риск. Решили отказаться от чужой войны и вести свою — среди соотечественников. Из-за денег… Уилл сочувствовал Кальдаку. Он и сам хотел бы оказаться на месте пришельца и, изумленно озираясь по сторонам, ничего не понимать в происходящем. Но Уилл все отлично понимал, ибо был землянином. И от осознания этого становилось только тяжелее на сердце. Жан-Пьер открыл дверь с сеткой, выглянул наружу и оглядел улицу от конца до конца. Уилл затаил дыхание. Наконец, небритый дал знак всем двигаться вперед. Композитор еле удерживался от того, чтобы не глянуть в сторону забора.