– В жизни нет ничего вечного, Михаил Иванович, – ответил император. – Союзы – как люди, они живут и умирают. Сей договор даст нам те требуемые пятнадцать – двадцать лет для мирного развития. Можете спросить у Виктора Сергеевича – он подтвердит вам, что политика стран часто меняется под влиянием экономических конъюнктур. Сегодня они одни, а завтра – другие. И тогда договоры под влиянием изменений в политике становятся просто ничего не значащей бумажкой.

– Именно так, – кивнул контр-адмирал Ларионов, – как ни прискорбно это сознавать, но господин Маркс констатировал: «капитал при 100 процентах попирает все человеческие законы, при 300 процентах – нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». А самое прибыльное дело, как известно – это грабеж соседа. Маржа при этом доходит до тысячи процентов, и кружит головы финансистам и промышленникам сильнее, чем виски. Исходя из этого, мы и должны строить нашу внутреннюю и внешнюю политику.

– Вот видите, – сказал император, – для того, чтобы быть в любой момент готовыми отразить натиск алчных соседей, мы просто обязаны сделать нашу страну сильной во всех отношениях.

Александр III сел в кресло, которое под ним жалобно скрипнуло, и открыл большой кожаный бювар с императорским гербом и монограммой.

– Я хочу выслушать ваше мнение, господа, – сказал он, – Николай Христианович, вы ознакомились с теми бумагами, которые были отправлены вам из моей канцелярии?

Николай Христианович Бунге не спеша встал и степенно кивнул аккуратной белой бородой, мало похожей на ту лопату, которую пытался отрастить себе новый самодержец.

– Да, ваше величество, – сказал он, – я внимательно прочитал присланные вами документы. Скажу сразу – они меня потрясли. Многое из того, что я узнал, рассеяло мои иллюзии, которые я питал в молодые и зрелые годы. Либерализм – это тупик в развитии общества. Я полностью разделяю проект дальнейшего развития экономики и финансов Российской империи и готов принять советы от моих коллег из Югороссии, тем более что по тому, как были подготовлены предоставленные мне документы, я почувствовал, что они прекрасно знают свое дело.

– Господин адмирал, – обратился Бунге к Ларионову, – я хочу выразить в вашем лице восхищение блестящим анализом мировой экономики и прогнозом ее развития на ближайшие лет десять-пятнадцать. Многое, о чем я только подозревал, мне стало абсолютно ясно и понятно.

Ларионов кивнул, а Бунге, посмотрев на императора, закончил свою речь:

– Ваше величество, поверьте мне, интересы моей Родины, каковой я почитаю Россию, для меня всегда стояли на первом месте, и я ничуть не жалею о моих иллюзиях, с которыми мне пришлось расстаться вчера вечером.