– Ты лучше Брюньольфа Молитвопряда на энтот предмет поспрашивай, – прокряхтел Ральф, как раз отпихивавшийся от причала древком копья. – Он тебе тут же навешает на уши лапши с кучей «что», «зачем» и «почему».

– Есть ли на свете человек, – пробормотал отец Ярви, хмуро поглядывая на далекий горизонт, словно ответы были написаны в тучах, – способный измерить глубину божественного промысла? Ты б еще спросила, куда ушли эльфы!

И они со стариком с ухмылкой переглянулись. Похоже, такие разговоры были им не в новинку.

– Так. Понятно, – отозвалась Колючка. – Ну а если так спросить: зачем ты привел меня на этот корабль?

– Ааа! – воскликнул Ярви, разворачиваясь к Ральфу. – А ты как думаешь, дружище? Почему я не пошел по легкому пути и не сокрушил ее камнями, а страшно рискнул, приведя на борт нашего суденышка опаснейшую из убийц?

Ральф свирепо почесал в бороде, не отпуская копья:

– Ума не приложу, Ярви, зачем ты это сделал…

А Ярви широко распахнул глаза и сообщил Колючке:

– Помилуй, если я даже левой руке не доверяю собственных мыслей, то с чего мне делиться ими с тобой? От тебя же воняет!

Колючка ухватилась за голову:

– Так, мне нужно присесть.

Ральф по-отечески похлопал ее по плечу:

– Очень хорошо тебя понимаю.

И пихнул ее на ближайшую скамью, да так сильно, что Колючка перелетела через нее и приземлилась на колени гребцу из следующего ряда.

– Вот твое весло.

Семья

Семья

– Ты опоздал.

А ведь Рин права. Отче Месяц широко улыбался с ночного неба, а дети-звездочки весело мерцали на его мантии, так что, когда Бранд сунулся в низкую дверцу, лачугу освещали лишь уголья из очага.

– Прости, сестренка.