Голос звучал непререкаемо, я вдохнул и опустил на ладонь второй пакетик.

– Видишь, я сотрудничаю с властью! Думала, загоню за пятьдесят тысяч долларов?

– Есть такие данные, – отрезала она сурово. – Ладно, предположения. Но – веские. А что, мог загнать и за сорок?

– Но я же отдал!

– Под угрозой побоев, – напомнила она. – А это почти сопротивление, полусопротивление, можно сказать… Так что ты по-прежнему под наблюдением.

– Понятно, – сказал я с горечью. – Значит, снова будешь лягаться и стягивать одеяло?

– Точно, – подтвердила она. – А сейчас заскочим в нашу лабораторию. Отдам на анализ. А ты никуда не сбегай, это квалифицируется как сопротивление полиции!.. Иначе буду вынуждена приковать наручниками!

– Но хоть ужин ты приготовишь?

Она фыркнула.

– С какой стати? Ты должен доказать, что сотрудничаешь с полицией!

Из участка выскочила заметно повеселевшая, явно успела и в туалет забежать, сказала, открывая дверцу:

– Ввиду срочности к утру все будет готово. У нас аппаратура почти вся в автоматическом режиме, ошибки и капризы исключены.

– Главное, – сказал я с облегчением, – никто не удивился, что ты и ночью работаешь… Я ни на что не намекаю!

Мотор сразу зарычал, едва опустилась на сиденье, автомобиль круто вывернул колеса, развернулся и помчался к широкой дороге.

Мариэтта к рулю не прикоснулась, бросила взгляд на циферблат часов, где по мысленной команде высветился интерьер ее квартиры.

– Милый, – сказала она, – я сегодня ночую в другом месте. Покорми детей, проверь уроки и не давай Сереже играть до полуночи. Целую!

Связь оборвалась, я помолчал, прикидывая, хорошо это иметь такую жену или ну ее на фиг, у семьи должны быть еще какие-то узы помимо общих детей.

Мариэтта посмотрела на меня в некотором удивлении.

– Ты чего?

Я встрепенулся.