– Попробуй, – выдавил я. – Теперь у тебя есть все, что нужно. И поторопись. Не уверен, что сможем вообще сдержать темного.

Наши взгляды столкнулись, и чуть ли не впервые в жизни я испытал по отношению к младшему то удивительное чувство единения, что возникает лишь между братьями. Когда он – часть тебя, а ты – часть него, и вместе можете выстоять против проклятого мира. Никогда не понимали друг друга, слишком разные и далекие, но теперь вдруг получилось. Странно.

Судя по всему, Вит почувствовал нечто сходное. Но вскоре очнулся и спрятал флягу за пазухой, оценивающе посмотрел на скалу и коротко произнес:

– Я попытаюсь.

Брат сосредоточился и сплел заклинание. Монолит на уровне его головы зашевелился, «поплыл» и принял форму узкого козырька. Зацепившись и подтянувшись, младший замер на секунду. Выше как грибы выросли еще несколько выступов. Витар подпрыгнул, ловко ухватился за следующую импровизированную перекладину, качнулся над пропастью, сразу сиганул к третьей…

Так и двигался. Ловко создавал выемки и наплывы – молодец, быстро подстроился к окружающему фону, отыскал плетения с наименьшим откатом, – и совершал длинные скачки. Уже через минуту брат исчез из поля зрения, скрылся за камнями. Оставалось лишь надеяться, что заберет в сторону от лестницы и умудриться прокрасться тайком.

– Не успеем, – вернул меня к реальности Шед, тоже проследив за Витаром.

– Успеем, – поразмыслив, ответил я. – Магия левитации основана на принципе создания области локальной невесомости, воздействии на пространство, которое здесь искажено.

– И что? – не понял рыцарь.

– А то, что элементарное волшебство прекрасно действует, – ответил я.

Демон даже нахмурился, что значило верх озадаченности. Но тратить время на болтовню я не стал. Просто постарался вспомнить эксперименты с полетами и призвал Знаки, составил две относительно несложных Печати: Огонь и Воздух, Концентрация, из новых добавил Равновесие и Фокусировку. Получившиеся фигуры усилием воли отослал в пятки, и прикрыл глаза, сосредотачиваясь, успокаиваясь.

Но тишины в душе и непробиваемой уверенности в своей правоте, конечно, не испытал. Мысли прыгали с одного на другое, то возвращались к судьбе друзей и родных, то пытались пробить мрамор будущего. В груди же попеременно гулял сырой сквозняк предательского страха и вспыхивал огонек злой обреченности. Я помнил, чем закончилась предыдущая встреча с Мроном, помнил, что продержался унизительно мало. И теперь гадал, смогу ли выстоять столько, чтобы дать младшему необходимую фору.

Проклятье! Чем дальше, тем больше жаждется контроля: внутри себя, вокруг себя. Хотя в такие моменты сознаешь, что не способен управлять вообще ничем. И собственное тело не слушается гласа холодного рассудка, чего уж говорить об обстоятельствах.