— Ну… это так красиво, что вы рассказали. А… ну, а как это… что это, то есть, значит?

— Это значит, милейшая Людмила, только одно, что в своем познании мира ограниченный человек видит лишь результат, конечную цель, а настоящий мыслитель видит только точку Начала Пути, бесконечный процесс, ведущий к совершенству.

В текст книги хочется зарыться, словно алчный брат Али-бабы в сокровища. Хочется перебирать слова и рассматривать их на свет, вгрызаться в некоторые, да так, чтобы сок стекал по подбородку. Впрочем, временами попадаются слова — ядовитые змеи, на которые пару секунд смотришь как парализованный, а потом с воплем ужаса отбрасываешь — и все тело передергивает от омерзения. Страшно…

Но потом о страхе вновь забываешь.

Да и как не забыть, купаясь в роскоши, пропуская сквозь пальцы дорогую ткань метафор и любуясь резной поверхностью описаний, погружая все пять органов чувств в изысканно-нежный шербет внутреннего мира героев, оттененный горьковатым привкусом будущих событий, но от того даже более сладостный. Как не забыть обо всем, наслаждаясь тонкой выделкой речи, гулкой акустикой символов и аллюзий. И, скажите, КАК, пригубив искрящийся коктейль остроумия, не забыть то самое кодовое «сим-сим откройся», которое позволяет выбраться из пещеры (читай: из книги)?

Так что повторяйте за мной: «абсурд, выдумки», «реальная жизнь совсем другая», «так не бывает»… Если после произнесения этого заклинания вы услышите скрежет силы воли, то сможете закрыть книгу и перевести дух.

Но берегитесь, если не получится… через какое-то время прибудут сорок разбойников с неуловимо знакомыми лицами и вас ждет УКОК.

Полный Укок.

Ника Шерман, журналист

…Здесь бывает так тихо, что слышно, как шепчутся высокие, тонколистые травы и голубенькие эдельвейсы. Но чаще всего дует, завывая, какой-то потусторонний, мрачный ветер. Когда эти пространства скованы снегами, тут минус пятьдесят. Летним днем земля морщится от жара, а ночью падает град. Здесь все нереально и странно; это чулан мира, куда Бог свалил все ненужное, но почему-то до сих пор хранимое в забытье.

Здесь ходил, прихрамывая, кривоногий человек с длинной веревкой бороденки — Чингисхан, проведший тут со своим войском одну зиму; здесь брели, преодолевая кручи, караваны Великого Шелкового пути. Здесь сходились границы трех великих империй — китайской, монгольской и российской и бесконечных тюркских владений. Здесь сталкивались, не побеждая друг друга, четыре мировых религии: смиренное конфуцианство, задумчивый буддизм, дремотное православие и воинственный ислам. А жители прилегающих мест до сих пор поклоняются духам, верят, что из деревьев ночами, по повелению Эрлик-хана, выходят мэнквы — бывшие боги, нескладные и глупые, годные лишь для того, чтобы вселиться в мертвое тело, да выполнять грубую работу, или веками молчать в древесном обличье. Здесь над ручьями трепещут на ветру обвязанные ленточками ветви деревьев — бурханов, у которых каждый остановится и постоит в благоговейном молчании. Здесь несколько тысяч лет назад нашла свое последнее прибежище загадочная принцесса-шаманка, пришедшая из страны пустынь, женщина с лицом нубийки, не похожим на плоские овалы здешних жителей, и с несоразмерно большими ступнями ног, что тоже считалось признаком ее царственного, мистического происхождения — эти ноги не боялись ни холода, ни углей, ни стального клинка. Рерих считал, что отсюда начинается вход в Шамбалу. В этом затерянном мире неуютно ощущают себя люди, но зато прекрасно сосуществуют кони, растения и птицы.