Тобиус выпрямился, подобрал жезл и пошел прочь. Крылья Орла вскоре подбросили его в воздух, и он полетел вверх, к расширяющейся прорехе в пелене только-только закончивших плакать туч. Маг смог подняться над ними и оказался в царстве дневного света. Это было прекрасно.

Он полетел на восток над широкой дорогой Елей, которая дальше, изгибаясь в северном направлении, сливалась с Королевским трактом, как и почти все дороги в Ривене.

Постоялый двор был ярко освещен и привлекал к себе внимание в ночи – единственный источник света на несколько лиг вокруг. Изнутри лилась музыка, и даже на большой высоте слышались поющие голоса.

Тобиус спустился, спугнув конюших и разозлив брехливого пса, обошел будку туалета и вошел в трехэтажный каменный дом. Общий зал был велик, и хотя облепленные фестонами застывшего воска сальные свечи сильно чадили, видимость сохранялась хорошая. Мало кто обратил внимание на высокого растрепанного и явно усталого молодого мужчину, который появился посреди ночи. Музыканты выводили веселую трель, а на длинном столе, радостно хохоча, плясали две подвыпившие девки. Публика, как мужская, так и женская, подбадривала их криками и хлопками.

Осмотревшись сквозь Истинное Зрение, волшебник обнаружил в зале лишь одного носителя Дара помимо себя. Тот сидел за отдельным столом в компании троицы по-дорожному одетых людей. Форма глаз говорила о том, что этот маг был родом из Индаля; худое и плоское лицо имело сероватый оттенок, длинные прямые волосы, частично собранные на затылке в заколотый пучок, были абсолютно белы, как и просторное индальское одеяние с широкими рукавами и длинными полами. Он держал во рту трубку с тонким прямым мундштуком и маленькой бронзовой чашей, какие традиционно использовались для курения наркотика, известного как шифал.

– Это ты забрал Эмму? – спросил Тобиус, хотя не нуждался в ответе. Он чувствовал свою непутевую ученицу под одним из дорожных плащей с низко надвинутым капюшоном.

Индалец не сразу соизволил обратить к нему свой лик, медленно выдохнул дым и вынул трубку изо рта.

– Эмму?

– Ее.

Индалец скосил глаза вправо, замер, а потом засмеялся, показывая плохие зубы всех оттенков бурого. Глаза у него были странными, и не форма их смущала, а сами глазные яблоки – склеры их чернели, в то время как зрачок имел ровный белый цвет.

– Эмма? Это ты придумал? Смешно! Иди вон, дуйе-эмо[29], я отпускаю тебя за то, что ты повеселил меня!

– Я ее забираю!

Индалец вскинул руку, и Тобиусу пришлось отскочить, пробуждая Воющий Клинок и отрубая головы двум атаковавшим его змеям. Обезглавленные белые тела, извиваясь, но не кровоточа, вновь превратились в указательный палец и мизинец восточного мага, целые и невредимые.