– Да ты че, милая, кто ж тебя тронет-то?! Ты сама… И кончай палить, все одно Вовчик уже тама у тебя! О мальчонке подумай!

Кричали из-за угла здания. Судя по услышанному, кто-то из нападающих уже внутри… и… ага! Бородатый мужик с автоматом – «АКС-74» – лежал за наметенным сугробом, водил стволом по окнам.

В здании – женщина и, если верить тенорку, ребенок. Женщины бывают разные, дети тоже. Но от этих криков и от вида мужика с автоматом за версту несло бандой.

Мужик дал по окнам очередь. Его окликнули:

– Да хватит уже! Убьешь еще, покойную сам пользовать будешь!

– Мне и покойная… – откликнулся автоматчик и, привстав на локтях, ткнулся в разложенный приклад лбом. Романов попал ему в основание черепа и спросил спокойно, громко:

– Ничего, если и я повеселюсь? – и отдернул голову от пролома.

Тдах! В полуметре от лица Романова брызнула кирпичная крошка, резко запахло окалиной. Романов присел на колено и ответил выстрелом – туда, где сознание зафиксировало вспышку, – тдыщ! Тдах, тдах! Человек перебежал от угла здания, стреляя на бегу – тдах, тдах! Тдыщ! Романов в ответ на четыре выстрела на бегу ответил одним, короткий ствол «макара» дернулся – бежавший кувыркнулся через плечо, взбрыкнул ногами, раскидал их и остался лежать.

Плохой пистолет – «макар».

Если стрелять не уметь.

Романов «скрутом» ушел вниз и прислушался. Потом свистнул. От дверей метнулся – не выдержал – еще один человек, стреляя на бегу веером. Романов вел его шагов пять, положив ствол пистолета на предплечье, потом – тдыщ!

– Ай-ай-ай! – отчаянно закричал бегущий, падая. Привстал, пополз… затих.

– Все, кажется, – резюмировал Романов и окликнул: – Сударыня на втором этаже, их было сколько?

– Не подходите, я буду стрелять! – ответил женский голос.

– У меня такое ощущение, перерастающее в убеждение, – пробурчал Романов, пролезая в дыру, – что вам элементарно нечем…

Первым делом он подошел к застреленному последним. Парень лет шестнадцати-восемнадцати был мертв, пуля попала в печень и, видимо, буквально взорвала ее. В фонтане, утонув головой в снегу, лежал еще один, лет на пять постарше, с развороченной грудью и спиной – это сработало охотничье ружье. Под стенкой валялся вооруженный «АПС» с пристегнутой кобурой-прикладом пожилой мужичонка с благообразным елейным лицом садиста – полуседую бороденку испачкала кровь изо рта, кровь была и на выскользнувшем из-за ворота засаленного камуфляжа богатом нательном крестике. Николай «угостил» его в кадык.

– Дерьмо, – вынес вердикт Романов, зевнул и направился к проему входа.

На лестнице было бесснежно, зато застарело воняло стылым ссаньем, стены были в черных звездочках от погашенных окурков и бессмысленных довоенных надписях и рисунках. Романов присмотрелся, прислушался – получить на голову табурет или шкаф было бы глупо – и взбежал по лестнице на второй этаж.