— Стой!

Анмай повернулся. Говорил Ами, — ровным, даже красивым голосом.

— Ты нам задолжал кое-что…

— А не пошел бы ты на… — улыбаясь ответил Анмай.

— Ты, гад! — Ами всадил в него очередь из своего нелепого автомата, — вспышки, треск, что-то сильно ударило Вэру в грудь… и всё.

Он недоуменно взглянул на себя, потом рассмеялся. Здесь, в физической реальности, эта запоздалая неуязвимость из сна была уже верхом нелепости.

Ами бросился к нему. Прежде, чем Анмай успел что-то сделать, он ударил его в лицо, — файа упал, инстинктивно выставив руки. Локоть правой попал в острый угол монолитной плиты, — гадко хрустнуло, руку пронзила дикая боль, и она мгновенно отнялась, — до самого плеча.

Боль темной яростью взорвалась в сознании. Анмай приподнялся, сжимая в здоровой руке увесистый осколок базальта. Короткий взмах, камень мелькнул в воздухе, — и Ами тоже взвыл, хватаясь за лицо. Между его пальцами брызнула кровь, — и испарилась, не долетев до камня. Затем Ами кинулся на него. Анмай еле успел увернутся от пинка в промежность, подставив бедро. Тем не менее, он тоже взвыл от боли.

Это уже совершенно не походило на сон, но он всё же не мог разглядеть толком своего противника, — нечто расплывчатое, полупрозрачное, однако обладающее кошмарной силой, — Вэру подбросило высоко вверх, и с силой швырнуло вниз, обдирая спину о камни. Искаженная, словно преломленная в стеклянном шаре фигура навалилась сверху. Сражалась она вовсе не по-человечески, — нечто воздушно-липкое пыталось обхватить Вэру, задушить, раздавить его. Он вырывался изо всех сил, — а его крутило, выгибало до хруста в позвоночнике, выворачивало руки и ноги, било о камни, сжимало так, что трещали ребра. Вэру казалось, что он прилип к поверхности огромного, прыгающего по равнине мяча. Пока ему удавалось сберечь затылок, и он надеялся, что твердая, из костей и мускулов спина не очень пострадала от ударов, — но каждый отзывался всё более сильной болью, словно с неё содрали кожу, а теперь прижимали к открытым ранам раскаленное железо.

Анмай быстро слабел, от боли и диких рывков в голове всё смешалось. Наконец, тварь, — он уже не считал эту дикую бесформенную массу Ами, — прижала его к камню, безжалостно выламывая раненую руку. Боль потоком разлилась по телу, мышцы обмякли, словно из них выпустили воздух. Когда боль вонзилась в мозг, Анмай закричал, — но это не принесло облегчения. Весь воздух вышел из его груди, и он уже не смог набрать нового, — на него словно навалилась многотонная кипа ваты. Перед глазами всё расплылось, в ушах зазвенело. Он зажмурился, чувствуя, как кровь теряет последние крохи кислорода…