– Вот эти невыполненные задачи и зарабатывают тебе доверие, – сказал Боб. – Когда ты видишь, что дело опаснее, чем мы думали, что для достижения цели нужно жертвовать людьми, покажи им, что ты ценишь их жизнь больше сиюминутных целей. Потом, когда у тебя не будет другого выхода, кроме как послать их на смерть, они будут знать, что на этот раз их гибель того стоит. Они знают, что ты не потратишь их, как ребенок, на сласти и мишуру.

Боб оказался прав, чем вряд ли удивил Сурьявонга. Он был не только самый умный, он был ближе всех к Эндеру, был секретным оружием Эндера в армии Драконов, был резервным командующим на Эросе. Конечно, он знал, как вести за собой людей.

А что Сурьявонга удивило – это великодушие Боба. Он создал эти ударные силы, обучил этих людей, заслужил их доверие. Все это время Сурьявонг мало чем ему помогал, а иногда проявлял прямую враждебность. И тем не менее Боб взял Сурьявонга к себе, доверил ему командование, просил солдат показать ему, что они могут. И при этом Боб относился к Сурьявонгу не как к подчиненному или низшему, а, скорее, как к старшему по званию офицеру.

В ответ Сурьявонг никогда не пытался командовать Бобом. Почти по всем вопросам они были согласны; если же это бывало не так, Сурьявонг принимал решение Боба, поддерживал его.

У Боба – Сурьявонг знал это – не было амбиций. Он не хотел быть лучше других, выше других, не стремился к чести и славе.

А на заданиях Сурьявонг узнал еще одно: Бобу неведом страх смерти.

Пусть свистят пули, собственные мины грозят скорым взрывом, но Боб действовал абсолютно бесстрашно, осторожничая лишь для виду. Словно он провоцировал врага выстрелить в него, провоцировал собственные мины взорваться раньше времени.

Смелость это была? Или желание смерти? Может быть, с гибелью сестры Карлотты он лишился желания жить? Слыша его речи, Сурьявонг не мог бы предположить такое. Боб был мрачно устремлен к одной цели: выручить Петру, настолько устремлен, что невозможно было поверить, будто он хочет умереть. Ему было для чего жить. И все же он не показывал страха в бою.

Естественно, он не перестал обо всем заботиться. Конечно, тот спокойный, хладнокровный, уравновешенный и самоуверенный Боб, которого знал раньше Сурьявонг, со дня смерти Карлотты стал нетерпеливым и раздражительным. Спокойствие, которое он показывал в бою, перед своими людьми, исчезало, когда он оказывался наедине с Сурьявонгом и Фетом Нои. И любимой мишенью его брани был не Ахилл – о нем он не говорил почти никогда, – а Питер Виггин.

– У него все это было уже месяц назад! И он занимается этими мелочами – убеждает Чамраджнагара не возвращаться на Землю, убеждает Джафара Вахаби не вторгаться в Иран, сообщает об этом мне, но сделать главное, раскрыть всем вероломную стратегию Ахилла – этого он не хочет и мне пишет, чтобы я этого тоже не делал! Какого черта? Если показать индийскому правительству, как планы Ахилла выдают их Китаю, они оттянули бы армию из Бирмы и выстроили оборону от Китая. Могла бы вмешаться Россия. Японский флот угрожал бы китайской морской торговле. Самое меньшее – китайцы поняли бы цену Ахиллу и выбросили бы его за борт, пусть даже продолжая следовать его плану. А он только бубнит: сейчас не время, это слишком рано, еще не надо, поверь мне, я на твоей стороне до самого конца.