– Что все… из ничего, – ответил я. – И что это… ужасно. Я знаю.
Он спросил с вялым изумлением:
– Ты… знаешь? И… как с этим живешь?
– Если честно, – признался я, – стараюсь об этом не думать. Живу, как другие живут. Все эти темные материи, квартовые точки, бозоны… все это как бы не существует, когда о них не думаешь. Ну разве простой крестьянин может представить себе, что все мы… из пустоты?
Он содрогнулся, лицо стало бледным.
– Я знаю… что мир… пустота… но мы?
– И мы, – подтвердил я. – Но думать об этом нельзя!..
Он перехватил мой взгляд, полный сочувствия, ему в самом деле жутко, это я знаю о строении атома, и что там пустота на самом деле не пустота, что расположенные на огромных расстояниях один от другого атомы моего тела достаточно устойчивы… не знаю почему, но я верю, что для этого существуют некие фундаментальные законы, и не надо бояться, что я весь из пустоты, нужно только не стараться представить это, иначе в самом деле рехнуться просто…
Он сказал мертвым голосом:
– Ты сделал мои знания еще ужаснее… Я не должен это представлять… и не могу не… нет, нельзя, нельзя…
– Погоди! – вскрикнул я. – А как насчет…
Слабо сверкнуло, пахнуло озоном. Он исчез, я застыл с сильно колотящимся сердцем, не понимая, то ли он переместился в свою башню, то ли все-таки представил пустоту на своем месте и… для человека с нашим могучим воображением это чревато. И смертельно опасно.
Кресло исчезло моментально, без всяких эффектов, просто атомы приняли другую конфигурацию, конфигурацию окружающего воздуха…
За дверью послышался веселый голос и топот сапог, Фицрой напевает нечто фривольное, остановился у моей двери, я уже решил, что пройдет мимо, однако дверь распахнулась с треском, что и понятно: у него в одной руке большой кувшин с вином, а другой прижимает к груди две серебряные чаши.
– Есть повод выпить! – сказал он бодро.
– Это хорошо, – ответил я с облегчением. – Наливай! Пополнее.
Он хохотнул.
– Ага, и ты…
– Точно, – согласился я. – И ты пытался представить, что весь мир… пустота?.. Да ладно, шучу…
Он сказал с неодобрением: