— Старшего по дому как увидеть? — спросил я, небрежно махнув удостоверением резервиста.

Вид мой никакого подозрения у дворника не вызвал, он отступил в сторону и указал рукой.

— Клавдия Марковна вам нужна из первой квартиры.

— Благодарю, — улыбнулся я и направился к дому.

Клавдия Марковна оказалась тетенькой лет шестидесяти, муж которой работал слесарем в гараже СЭС.

— У нас семейный подряд! — рассмеялась она, пригласив меня пройти в квартиру.

Я с сомнением посмотрел на свои облепленные снегом ботинки и отказался.

— Много времени у вас не отниму, — пообещал, встав на коврике за порогом. — Меня Александр Панфилов интересует.

— А, Саша! — протянула Клавдия Марковна. — Он год уже как умер. Убили его, лиходеи. Ни за что зарезали.

— Знаю, — подтвердил я. — Меня его знакомые интересуют. Не ходила к нему девушка лет тридцати, невысокая, темноволосая. Мила или Мария, быть может?

— Нет, что вы! Саша к себе девушек не водил. По правилам одиноких в общежитие заселяют, а он себе комнату оформил. Другие бы личную жизнь наладили, а он вечно сидел в четырех стенах да по печатной машинке колотил. Жаловались на него даже из-за шума.

— А что печатал? Остались тексты?

— Какой! Давно все на растопку пустили. — Клавдия Марковна перехватила мой укоризненный взгляд и поспешила поправиться: — Да там одни черновики были, просто побросал все в углу, что с ними еще делать было?

— Одни черновики?

Старшая по дому задумалась.

— А давайте у Зинаиды спросим! — предложила она. — Им ту комнату отписали, когда Саши не стало.

Мы поднялись на второй этаж, и Клавдия Марковна без стука распахнула дверь коммунальной квартиры. Свет в коридоре с деревянным, крашенным краской полом не горел, сильно пахло квашеной капустой и чем-то жареным. И сразу с кухни выглянула женщина лет сорока.

— Зина! — указала на меня старшая по дому. — Товарищ из органов, имуществом Саши Панфилова интересуется.

— Вспомнили! — всплеснула руками Зина. — Давно выкинули это старье!