– Ненавижу крыс!

– На вкус они не такие уж противные.

– О боже, молчи, умоляю тебя!

Я притворила дверь и подперла ее стулом. Стены, когда-то ярко-зеленые, давно облупились. Повсюду в беспорядке стояли столы и стулья, с одной стороны тянулся ряд кабинок. Пластик потрескался, и кое-где из-под него торчала набивка. Я осторожно усадила Адди, решив не говорить, что крысы могли запросто поселиться и в сиденьях.

Сама я села напротив и смахнула с грязного стола паутину.

– Куда мы идем? – спросила Адди, угнездившись поглубже и привалившись к стене. – В настоящий Остин?

– Да, если сумеем найти. – Я подняла брови. – Ты ведь не держишь в голове карту Техаса?

– Нет, извини. – Она заглянула в грязное окно. – Но ведь можно поискать, наверняка где-то есть? Может, на какой-нибудь старой заправке? Там, типа, много чем торговали. Держу пари, что во время войны люди брали пищу, а карты не трогали.

– Хорошая мысль, однако.

– Притворюсь, что не слышу крайнего удивления.

Я рассмеялась, подтянула колени к груди и уткнула в них подбородок.

– Извини.

– Думаешь, Каллум с рибутами все же отправятся в Остин? – спросила Адди.

Я кивнула и провела пальцем по трещине в столешнице.

– В резервации они точно не останутся, а Каллум знает, что Остин – первое место, где я буду его искать.

– Согласна. Может, он замочил Михея, когда узнал о случившемся, и захватил власть.

Я скептически посмотрела на нее:

– Каллум не убийца, он уважает мораль.

– Мораль-шмораль. Могу поспорить, что у него ее не останется, когда он узнает, что сделал Михей. – Адди приложилась головой к стене. – Вся его показуха насчет убийств объясняется только тем, что он провел в КРВЧ всего несколько недель. Он не понимает, что мы пережили.

Я кивнула, пытаясь скрыть удивление: