Раген кивнул.

– Останься еще ненадолго, – попросила Элисса.

– Я привлекаю в городе слишком много внимания и не хочу навести на ваш след. Лучше мне уехать на рассвете, как только откроют ворота.

Элисса с недовольным видом крепко обняла его и поцеловала:

– Надеюсь, мы увидимся раньше, чем еще через десять лет.

– Увидимся, – пообещал Меченый. – Честное слово.

Покидая Рагена и Элиссу перед самым рассветом, Меченый чувствовал себя на редкость хорошо. Приемные родители не стали ложиться спать и всю ночь рассказывали, как обстояли дела в Милне после его отъезда, расспрашивали о его жизни. Он поведал им о своих приключениях в юности, но не сказал ни слова о пустыне, где умер Арлен Тюк и родился Меченый. Как и о последующих годах.

И все же историй с лихвой хватило до утра. Он уехал перед самым рассветным звоном, и ему пришлось скакать во весь опор, чтобы убраться подальше от особняка и не навлечь подозрений. Люди уже начинали отпирать меченые двери и ставни.

Меченый улыбнулся. Вероятно, Элисса так и задумала – задержать его до звона колокола, чтобы он остался еще на день, но ей никогда не поймать его в клетку.

Когда он подъехал к воротам, стражники еще потягивались, но путь был свободен.

– Смотрю, сегодня сплошные ранние пташки, – заметил стражник.

Меченый понял, что он имел в виду, только когда подъехал к холму, где познакомился с Джайком. Друг детства сидел на большом камне.

– Похоже, я как раз вовремя, – заметил Джайк. – Пришлось нарушить комендантский час.

Меченый соскочил с коня и подошел. Джайк не встал, не подал руки, и Меченый просто сел рядом.

– Джайк, с которым я познакомился на этом холме, никогда бы не нарушил комендантский час.

Тот пожал плечами:

– У меня не было выбора. Я знал, что ты попытаешься ускользнуть на рассвете.

– Разве человек Рагена не принес тебе мои письма?

Джайк достал связку писем и швырнул на землю.