— Да не, у меня есть. — Змей отстегнул от пояса большие очки с плотной маской.

— А у меня прицел ночной. Для «Ведьмы». — Семерка полезла в рюкзак. — Только вот глушитель у нее старый. Слышно будет.

— Очень надеюсь, что не сильно. — Бирюк уже начал накручивать толстый, крашеный в матово-черный цвет глушитель на «питбуля». — Михакк, тебе с нами идти, значит.

— И пойду. — Высший снял с плеча оружие, приобретенное днем. Немного странный автомат с интегрированным глушителем Бирюк покрутил в руках и одобрил. — Мне больше ничего и не остается.

— Тогда поступим таким образом. — Бородач натянул на голову капюшон, замотал лицо черным большим платком. Голос стал звучать глуше. — Семерка, с тебя ребятки на постах. Но не раньше, чем мы подберемся под стену. Перелезем вон там, между секторов, которые охраняют люди. Вот только кто мне скажет — те самые автоматические, как бы, пушки — такие уж автоматические? Или у Хамзы есть скрытый человеческий резерв наводчиков, стреляющих из них с помощью оптической связи, э?

— Теоретически — вполне возможно. — Змей тоже начал затягиваться в черное. — И, скажу вам, наверняка.

— Это плохо. — Бирюк сплюнул. — Курить хочется, эх. Значит, нам надо действовать очень быстро. Днем в чем-то лучше было бы. Отстрелили к чертям механизм наводки и все. Если бы, ага…

— Да уж, толку нет, судить и рядить что да как бы и если бы. — Семерка осторожно отщелкнула сошки своей винтовки. — Я остаюсь здесь до самого конца? Или как?

— Если мы сможем попасть внутрь и отключить пушки, мигну фонарем три раза. Тогда двигай туда и занимай позицию по стене, стереги нас. Все, времени мало, и стемнело уже. Ждать чего-то — смысла нет. Твой трус с рацией, Змей, последнее что передал?

— Что мы пьем внизу. И бузотерим.

— И хорошо. Пошли, ребятки.

Семерка залегла на гребне, включила ночной прицел. Драгоценная батарейка, купленная в Парме, наконец-то подошла к большой трубе ПНВ, что так долго просто катался вместе с ней взад-вперед. Опробовала она его всего два раза, но результатом оказалась довольна.

Мерцающая зеленая картинка с мелькающим снегом помех, и на ней уходили, осторожно, ползком, трое ее напарников. Таких странных, свалившихся как снег на голову, и ставших по разным причинам необходимыми. Семерка улыбнулась собственным мыслям. Надо же, она переживает за судьбу Енота, которого унесли на носилках сразу после окончания боя. И кто унес? Сама Алая королева, такие дела.

— Стареешь, видно, сентиментальная стала. — Женщина приникла к окуляру. Три еле заметных тени ползли уже где-то посередине между холмом и усадьбой Хамзы. — Раньше-то как, дорогая, сделали дело, деньги попилили и разошлись. А сейчас, милая, ты вся какая-то романтичная. Тоже, придумала себе новую жизнь.